Ардет был далеко не уверен в этом. Не уверен и в искренности Фернелла. Парень говорил слишком четко для пьяного, да и взгляд, который он переводил с Ардета то на отца, то на брата, отнюдь не был блуждающим.
Кроме того, он даже не спросил, подействовал ли яд. Нет, он был явно куда более обеспокоен тем, чтобы его шейный платок был хорошо накрахмален, нежели тем, чтобы графиня была жива и здорова.
– Кстати, кто утверждает, что это совершил Снелл? – спросил Фернелл.
– Тот, кто его видел.
– А может ли кто-то еще, кроме единственного свидетеля, подтвердить обвинение? Мне кажется, Снелл дошлый малый и не станет делать грязное дело в присутствии свидетелей. Кто его видел?
– Олив.
– Это новая горничная? – оживился Фернелл.
– Это ворон.
Оживления как не бывало.
– А, тот старый лакей? Никудышный свидетель.
– Нет, Олив – это ручная птица кузена Ардета, – пояснил отец, и Фернелл вытаращил глаза:
– Птица обвиняет моего слугу?
– Это не простой ворон. Очень умный и вовсю разговаривает, так и режет слово за словом.
– Великие боги, вы осудили, приговорили и обрекли на казнь через повешение моего слугу на основании слов грязного пожирателя падали?
– Нет, – спокойно возразил Ардет, – мы не обрекли его на казнь через повешение, потому что пока не поймали. Пока.
– Полагаю, вы отпустите меня в деревенскую гостиницу, или как? – Фернелл вопросительно поглядел на отца. – Я должен хоть немного подготовиться к тому, чтобы защищать свои права.
Ардет крепко взял его за руку.
– Вы никуда отсюда не пойдете, пока мы не найдем вашего слугу. Я хочу, чтобы вы постоянно были у меня на глазах. Понятно?
– Рад, что мне не придется куда-то идти ночью. Благодарю вас, кузен.
– И было бы лучше, если бы ваш Уилли Уинтеркросс подтвердил ваши слова о том, что вы гостили у него.
– О, Уолли сейчас на пути в Шотландию. Вам его не найти.
– Как это кстати!
– Ну да, я просто не понимаю, из-за чего подняли такой шум. Графиня не умерла, не так ли? – Спотфорд-старший подтвердил эти слова, молча помотав головой из стороны в сторону. – А Снелл смылся. Все хорошо, что хорошо кончается, а?
– До тех пор, пока кто-то еще раз не попытается убить меня или мою жену. Спотфорд, уберите отсюда этого жалкого мальчишку, пока я не зашел слишком далеко.
Фернелл, однако, снова обратился к нему:
– Я слышал, что вы умеете избавлять от боли. Завтра утром у меня голова будет раскалываться от боли, это уж точно. Вы можете что-нибудь с этим сделать?
– Да. Я могу позволить вам мучиться от боли.
Фернелл никуда не ушел в эту ночь. Да и не смог бы, поскольку солдаты Кэмпбелла несли караул у дверей его спальни. Ардет пришел в спальню Джини и велел мисс Хэдли и Мари идти ложиться спать. Он растопил камин – проклятие, неужели они собирались чуть ли не заморозить бедняжку? – и придвинул кресло для себя поближе к кровати. Сидел и смотрел на Джини при свете единственной свечи и огня в камине. Волосы у нее были расчесаны и заплетены в косы. Постельное белье сменили, признаки и запахи болезни исчезли. Джини выглядела как бледный спящий ангел.
Он оперся подбородком на концы сложенных пальцев, сидел и думал, простит ли когда-нибудь себе то, что оставил ее наедине с опасностью. Он должен был распознать угрозу и укрыть Джини в безопасном месте, а он оставил ее при себе ради собственного удовольствия. Он всего лишь разыграл перед женщиной этакое божество – спас ее от гибели, изменил ее жизнь вроде Пигмалиона. Но ведь она не статуя, она существо из плоти и крови в большей мере, нежели он сам. Какое у него право решать, что для нее лучше?
Он принял ее к себе, потому что они оказались, по сути, в сходном положении. Он считал, что быть защитником – прямая обязанность честного человека. Он помог Имоджин Маклин ради собственного спасения принять условия его игры. Он сделал ее пешкой в этой игре.
Он заслуживал бы провалиться в ад на веки вечные, если бы только…
Если бы он не заботился о ней в большей мере, чем считал себя на это способным. Он помнил, в какую ярость приходил при одной мысли о том, что кто-то может причинить ей зло, – не потому, что она была его женой, предметом его обладания, но потому, что она была Джини, такая как есть и драгоценная для него. Он достал из кармана кольцо, рубин сиял, как золото ее волос; он надел его Джини на палец, сознавая, что сама она – истинное сокровище.
Мечта сбылась. Она стала частью его жизни.
Джини ненадолго проснулась, и, пока пила теплый отвар, им самим приготовленный, Ардет постарался объяснить ей, почему она должна оставаться в постели. Он не хотел, чтобы она услышала о яде от своей горничной или от мисс Хэдли, но она должна была знать, что кто-то в кухне, наблюдая за тем, чтобы все было приготовлено, отнес это к ней в комнату и вручил Мари. Она не должна бояться, он найдет того, кто за это в ответе. Кажется, последние слова он проговорил вслух.
– Конечно, найдешь, – пробормотала она, прижимая его руку к своей щеке.
И снова уснула.
Кэмпбелл доложил, что он и его помощники обыскали Кип сверху донизу, это заняло полночи. Осмотрели внешние здания, обошли все деревенские дома, фермы. Снелла никто нигде не видел. Затворница-сестра Спотфорда и ее горничная крепко спали. Мисс Фрида Спотфорд истерически наорала из-за двери на мужчин, которые нарушили ее сон. И запустила по двери то ли головной щеткой, то ли скамеечкой для ног.
Ардет и Кэмпбелл отправили верховых на поиски за пределами имения. Ближе к рассвету один из них вернулся и сообщил, будто гуртовщик видел человека, по описанию похожего на Снелла, в одной из гостиниц в Аппер-Ратли, где Фернелл, по его словам, задержался, чтобы полюбоваться на петушиные бои. Может, Снелл разыскивал запропавшего хозяина, а может, встреча их была обговорена заранее? Ардет решил отправиться на поиски сам, прихватив с собой Фернелла, дабы не оставлять его поблизости от Джини. Ричард вызвался ехать вместе с ними, то ли ради того, чтобы в случае чего защитить брата, то ли потому, что ему хотелось показать Ардету окрестности имения. Скорее всего и по той и по другой причине.
Кэмпбелл собирался сопровождать их, не доверяя обоим братьям. Но Ардету он был нужнее в Кипе, где охранял бы Джини.
– Но парочка Спотфордов, сэр, одолеет самого сильного мужчину.
– Сомневаюсь, что они настолько глупы, чтобы напасть на меня, поскольку всем известно, что мы уехали вместе. К тому же у Ричарда мозгов побольше, он способен размышлять не только о нюхательном табаке и начищенных сапогах.
– А несчастные случаи?
– Олив будет на страже.
