Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
Утром я встал очень рано, с твердым желанием начать новую жизнь. Придерживаясь Средиземного моря как ориентира, я отыскал магазин, торгующий спортивными одеждами, и приобрел у похожей на кусок старого дерева дамы олимпийские купальные трусики. Самые маленькие взрослые купальные трусики, какие у нее были. Из магазина, по начинающейся утренней октябрьской жаре, я вышел опять к берегу и спустился на низкий бледный пляж, где группами и индивидуумами лежали человеческие существа, напоминая редкое стадо тюленей. Повернувшись к лежбищу задницей, я освободился от одежд и натянул оказавшиеся мне тесными трусики. «Переоценил миниатюрность своей жопы», — фыркнул Эдуард-2. Я достал из кармана пиджака «Надю» Бретона, маленький франко-английский словарик и, растянувшись на тотчас же впившемся в меня галечном ложе, стал читать.
Прошло четыре часа. Я разительно загорел, так как моя татаро-монгольская кожа обладает удивительной способностью моментально темнеть даже от самого слабого и кратковременного соприкосновения с солнечными лучами. В пять тридцать я должен был быть в шапито в сквере против отеля «Меридиан», дабы подписывать свои книги, если окажется, что кто-либо из ожидающей толпы читателей захочет их купить. Вынув часы из ботинка, я справился со временем. Следовало собираться. Перевернувшись на спину, я увидел, что надо мной стоит смуглая крепкая девочка с обнаженной грудью.
— Бонжур! — сказала она. — Можно я сяду?
— Пожалуйста.
Я подумал, что сейчас она попросит у меня денег. «Уличная девочка. Местная. Хулиганка. Вымогательница», — решил я.
— Мне скучно. Я никого здесь не знаю. — Она порылась рукою в мелкой гальке.
— Угу, — философски промычал я.
Я был уверен, что она попросит у меня денег, но вначале сообщит, что она только что освободилась из тюрьмы или из госпиталя. Ее французский язык был чуть лучше моего, но мой ведь был ужасен.
— Ты не француз?
— Нет.
Я не желал углубляться в беседу. Мы помолчали. Я закрыл книгу.
— Вы тоже не француженка, конечно? — наконец промычал я, потому что она сидела и не уходила, поглядывая на меня смущенно.
— Какой, вы думаете, я национальности? — обрадовалась она.
— Испанка?
Я был уверен, что она уличная цыганка, но постеснялся сказать ей об этом.
— Нет, я из Бразилии! — обиделась она, как будто между бразильянкой и испанкой такая уж гигантская разница.
— А я русский, — объявил я только для того, чтобы она не очень гордилась своей редкой национальностью.
— Правда? Первый раз вижу живого русского.
Я был уверен, что в Рио найдется несколько тысяч русских, мы обитаем повсюду.
— Меня зовут Люсия, — она протянула мне руку. Я взял.
— Меня — Эдвард.
Рука ее была маленькой и твердой, рука девочки, занимающейся физическим трудом. Пальцы — я воровски скосился на руку из-под очков — короткие, и небольшие ногти глубоко вросли в мясо. Простушка.
— Что ты делаешь в жизни, Люсия?
— Я? — Пауза. — Фотограф.
Я тотчас не поверил, что она фотограф.
— А ты, Эдвард?
— Приехал на Дни мировой литературы, — я кивнул головой на видимые с пляжа флаги, развевающиеся над шапито и моим отелем. Незаконно развевающиеся, по сути дела.
Иностранных писателей на Днях оказалось только двое: Эрскин Колдуэлл и я. Опустившаяся на полотенце рядом с нами блондинка сняла тишорт, обнажив две нежные белые груди с розовыми сосками. У меня встал член и больно впился в олимпийские купальные трусы.
— Дни литературы?
— Ну да, я писатель…
Мне казалось, что вся Ницца должна быть занята нами, писателями, но вот сидел передо мною экземпляр, который понятия не имел о том, какие важные события происходят в Ницце.
— Первый раз встречаю живого писателя.
Если бы она была профессиональным фотографом, она встретила бы десятки живых писателей и несколько живых русских. Врет, сочиняет себе интересную биографию. Я открыто оглядел цыганку Люсию из Бразилии. Всю… Она была катастрофически не моего типа. Я любитель больших белых женщин, маленькие и смуглые меня не привлекают. Но у нее были широкие бедра и небольшие груди еще несъебавшейся девочки с почти черными сосками.
— Я подошла к тебе потому, что ты показался мне… — она подыскивала слово, — живым. Все другие мертвые.
Получив комплимент, я подобрел. Смущенно опустив руку в мелкий гравий, переходящий в песок, как плешь на старческой голове переходит в лысину, она провертела в пляже небольшой кратер. «Кто ее знает, — подумал я, — может, она бразильский трансвестай и влюбилась в меня с первого взгляда».
— Что ты делаешь в Ницце?» — я сел в позу лотоса и наконец оставил «Надю» в покое.
— Я приехала сюда отдыхать.
— В каком отеле ты остановилась?
— Недалеко отсюда. — Она показала в сторону моего отеля.
— Там живу я, — уточнил я географию Ниццы. — В отеле «Меридиан».
— Черт, ты богатый, — она улыбнулась. — Я живу дальше, за бульваром, в Старом городе. Не в отеле… — Она расширила воронку кратера. — Вначале я жила с подругой в маленьком отеле, а теперь снимаю комнату.
На запястье руки ее, все еще создающей Попокатепетль в Ницце, я увидел свежие шрамы. Попытка самоубийства? У многих моих женщин были резаные шрамы на запястье.
— Вовсе не богатый. Бедный. За меня платят мэр и город Ницца.
— Все равно хорошо… За меня никто не платит. Я был уверен, что у нее нет денег и она в затруднительном положении. Нужно было уходить.
Я не люблю бедных. Я никогда не даю денег нищим, они меня раздражают и злят. Я стараюсь на них не смотреть. Я сам бедный, и бедняки наводят на меня тоску. Мне их жалко, а я вовсе не хочу испытывать жалость. Я предпочитаю, чтобы мои партнеры и приятели были богатыми, держались бы нагло и я бы за них не беспокоился. Одевая брюки, я, поглядев на склоненную еще ниже черную голову Люсии, решил, что, вне всякого сомнения, она голодна, что не может совсем простая девочка или трансвестай из бедной Бразилии явиться отдыхать в Ниццу, и ее история или проще, или сложнее. Если ее история проще — она бродяжка-португалка из… ну, скажем, Лиссабона, одна из тех девочек, которые путешествуют с бродячими гитаристами или фокусниками и носят после исполнения номера шляпу или коробочку, собирая монеты. Сейчас гитарист или фокусник ее бросил. Если ее история сложнее — она наводчица воровской или террористической банды, выбравшей своей мишенью человека в очках. Девочка из ЕТА, например. Кто-то из членов банды похож на меня, и им нужны мои документы, которых (этого они не знают) у меня нет. Я апатрид. Вариант: банда разгромлена, все ее друзья арестованы, и девчонка судорожно ищет спасения. «Может, это интересно?» — вдруг высказал свое мнение Эдуард-2.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
