Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
Но лишь к часу дня буксиры начали оттаскивать «Густлов» от пирса. Множество людей наблюдали, как этот, когда-то безупречно белоснежный красавец, более четырех лет простоявший на приколе и чудом уцелевший при бомбежках, медленно разворачивается, отваливая правым бортом от причальной стенки. Даже теперь, несмотря на ржавые потеки под якорными клюзами и очерченные коррозией стыки бортовых листов, лайнер выглядел величественно. Буксиры вели его, как прислуга ведет гордого аристократа, оказавшегося среди базарной толпы. Обитатели гавани — пара серых израненных эсминцев, торпедоловы, облупленные катера, черные угольщики, тральщики, возвращавшаяся с боевого задания подлодка и транспорты всех мастей и размеров, — казалось, расступались перед этим вельможей и спрашивали друг друга: «Куда это он собрался? »
Веселая круизная жизнь этого пятого по величине немецкого теплохода, начавшаяся в марте тридцать восьмого года, закончилась уже 22 сентября тридцать девятого. В составе Флотилии «Сила через радость», принадлежавшей Германскому Трудовому Фронту, он совершил сорок четыре рейса развлекая передовиков народного хозяйства, школьников и студентов. Так Гитлер выполнял одно из своих предвыборных обещаний — каждый честный немец сможет совершить круиз на фешенебельном теплоходе. Через три недели после начала войны корабль был зачислен во вспомогательный флот и стал классифицироваться как «госпитальное судно Д». Высоко над ватерлинией вдоль белых бортов протянулись широкие зеленые полосы — знак отличия таких судов, находившихся под защитой международной юрисдикции. На единственной трубе, тоже белого цвета, чуть отклоненной назад для придания силуэту судна стремительности, с обеих сторон было нарисовано по большому красному кресту, обведенному тонким красным кругом. Раньше там была свастика с зубчатым колесом в центре — эмблемой Трудового Фронта. Совершив несколько рейсов с ранеными, «Густлов» уже в ноябре сорокового года вновь меняет специализацию, став вспомогательным кораблем германского военно-морского флота. Его поставили на более чем четырехлетний прикол к одному из пирсов Готенхафена и перекрасили в защитный цвет. Он был вторично переоборудован, вооружен зенитными пушками и использовался отныне как плавучая казарма 2-й учебной дивизии подводного плавания, дислоцированной в Восточной Пруссии.
Выйдя на рейд, «Вильгельм Густлов» освободился от четырех буксиров, простившись с ними протяжным низким гудком, и, запустив на средний ход свои восьмицилиндровые машины, пошел в сопровождении тральщика на юг в соседний Данциг. Приняв там на борт еще одну партию беженцев, которых разместили на «солнечной» палубе, а также несколько десятков раненых из только что прибывшего санитарного поезда, он отошел от берега и направился на восток к центру Данцигской бухты. Но его снова остановили, умоляя взять еще несколько сотен человек с оказавшегося там судна. Доведя общее число людей на борту до десяти с половиной тысяч, лайнер вышел на разминированный фарватер и, набирая ход, стал поворачивать влево. Описав плавную дугу, он обогнул Хельскую косу и устремился на север в открытое море. Впереди его поджидал жиденький эскорт — старый эсминец и еще более старый торпедолов.
— Что с «Ганзой»? — спросил капитан Фридрих Петерсен стоявшего рядом с ним на мостике военного коменданта. Так назывался теплоход, который должен был составить им компанию.
— Не знаю. Какая-то неисправность. Пришлось ее оставить. Каким ходом вы намереваетесь идти ?
— Двенадцать узлов.
Корветтен-капитан Кригсмарине, он же военный комендант судна Вильгельм Цан, вопросительно посмотрел на капитана.
— Мы не можем идти быстрее, — пояснил тот. — Во-первых, это запрещают инструкции при минной опасности. Во-вторых, ремонт обшивки вала винта производился наспех, и я не уверен в его качестве. Не забывайте также, что экипаж, точнее его остатки, потерял навыки за прошедшие годы. На восемьдесят процентов мы наспех укомплектованы хорватами.
Они замолчали, всматриваясь в силуэт одинокого эсминца, маячивший прямо по курсу. Петерсен — пожилой капитан гражданского флота — стал обмениваться короткими фразами с двумя другими гражданскими капитанами, приданными экипажу «Густлова» в качестве усиления. Они имели опыт плавания в этих водах и должны были поочередно вести судно под общим управлением Петерсена. Таким образом, суммарное число капитанов на мостике иногда достигало четырех.
В это время на связь вышел второй корабль сопровождения — торпедолов «ТF19 ». Он сообщил об открывшейся течи и попросил разрешения вернуться в порт.
— Нет, вы видите, что творится?! — возмущался комендант. — Обещали кучу кораблей, а в итоге остался один «Леве»! Не ровен час, и он заявит о неисправности и запросится домой.
— Какой сегодня день? — спросил Юлинг соседа.
— 30 января, вторник. Ты уже третий раз об этом спрашиваешь. Боишься куда-то опоздать?
— Как позвать врача или санитара?
— Тебе плохо?
— Да.
Когда через некоторое время появились медсестры, сосед, к которому одна из них обратилась «господин оберлейтенант», сказал, что его товарищу плохо и он просит доктора.
— Ну, как дела? — поинтересовался пришедший врач, присев с краю на кровать Юлинга.
Это был тот самый полноватый и совершенно лысый человек, с которым они уже препирались накануне. Из-под белого халата виднелся мундир. Врач сделал вид, что ничего не помнит о предыдущем разговоре.
— Ваше ранение достаточно серьезно, большая потеря крови, так что придется потерпеть.
— В каком вы звании? — спросил Юлинг,
— Оберфельдарцт.
— Господин оберфельдарцт, мне необходимо поговорить с капитаном. Это очень важно.
— С капитаном этого корабля? — удивился врач, переглянувшись с сестрой и раненым оберлейтенантом.
— Да. Это чрезвычайно важно.
— Но капитан сейчас занят, господин… гауптштурмфюрер, — сказал врач, сверившись с больничной картой пациента. — Это совершенно исключено.
— Речь идет об очень важной информации. Поймите. Через несколько часов будет поздно!
— Но я не могу вызывать капитана к раненым по их просьбе. Я даже не знаю, где он находится. Это громадный корабль. Я могу позвать кого-нибудь из команды. В конце концов, вы можете сказать мне, и я постараюсь передать ваше сообщение на капитанский мостик.
Юлинг в отчаянии отвернулся к стене и закрыл глаза. Потом он снова стал просить доктора, доказывая, что это секретная информация и он может сообщить ее только капитану судна.
— Ну хорошо, хорошо. — Оберфельдарцт посмотрел на стоявшую рядом сестру и вздохнул. — Я попробую. А вы успокойтесь и постарайтесь уснуть.
Похлопав Юлинга по здоровой руке, он встал и вместе с сестрой вышел из палаты.
— Чертов эсэсовец! Хельга, вколите ему что-нибудь, чтобы он спал и хотя бы до завтра не приставал со своими причудами. А Краммер еще уверяет, что у него с головой всё в полном порядке!
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
