– Вашим?! Впрочем, это вы обосновали перед Комиссией необходимость свертывания деятельности миссии. Представляете, что вас ждет в случае неудачи?
– Представляю, – вздохнул бывший советник. – И утешаю себя мыслями о том, что получу в случае удачи. Вы уже прошли информационное погружение?
– Прошел, хотя в моем возрасте это и не легко. Почему Семен Васильев все еще жив? Это же явное нарушение чистоты эксперимента!
– Вы имеете в виду старика на мамонте? Это его первый сын, рожденный в данном мире.
– А что у них тут творится?
– Мероприятие, ставшее уже традиционным: племя лоуринов отправляет на восток очередную партию переселенцев – людей и мамонтов. На сей раз караван ведет один из внуков Семена Васильева. От отца и деда он унаследовал повышенный интерес к путешествиям, к новым местам. Наш Аналитик, среди прочего, допускает, что в зрелом возрасте этот Васильев доберется до перешейка и, возможно, проникнет на соседний материк. Впрочем, более вероятно, что это сделают его дети.
– А почему они двигаются именно на восток?
– На западе происходят аналогичные процессы, но там сформировались два самостоятельных центра расселения. И это с учетом, что подходящих территорий в том регионе не так уж и много. По прогнозам, скоро начнется движение в южном направлении – вслед за отступающими скотоводами и земледельцами.
– М-да-а… – почесал безволосый подбородок бывший куратор. – Ускоренные нами процессы пошли вспять. Это что, влияние Семена Васильева?
– В значительной мере, – кивнул бывший советник. – Образно выражаясь, за свою жизнь этот парень успел посеять много зерен, из которых вырос обильный и весьма ядовитый урожай.
– С моей стороны это лишь праздное любопытство, – немного заискивающе сказал отставной начальник, – но…
– Охотно расскажу, – понял намек Пум-Вамин. – Вскоре после экспедиции к морю Семен Васильев столкнулся с продвинувшимся на север очагом подсечно-огневого земледелия. И с ходу нанес ему три тяжких удара. Во-первых, ввел в обиход огневиков алкоголь высокой концентрации, мода на который начала стремительно распространяться, захватывая и соседние очаги.
– Ну, и что? – пожал плечами бывший куратор. – Работу со злаками люди обычно и начинают ради получения спиртных напитков. Земледельцы пили всегда!
– Да, пили, – согласился Пум-Вамин. – Однако употребление вина или пива никогда не ведет к массовой алкоголизации населения. Иное дело почти чистый спирт! Который к тому же легко получать в кустарных условиях. Не зря же сотрудникам миссий на примитивных мирах приходится следить, чтобы способ перегонки не был изобретен раньше времени – до появления сильных государственных структур!
Второй удар – это соль, без которой невозможно существование на растительной диете.
– Семен Васильев умудрился перекрыть к ней доступ? – удивился бывший куратор. – Но запасов соли много на любом континенте!
– Запасов-то много, но месторождения встречаются отнюдь не на каждом шагу. Когда события развиваются обычным порядком, соль становится мощным стимулом для появления торговли и транспорта – потребность в ней растет пропорционально ее доступности. Семен Васильев грубо вмешался в этот процесс, и в течение нескольких лет для ряда общин соль сделалась знаком богатства и власти, у людей стала формироваться привычка к ее сверхнормативному потреблению – своего рода наркомания. Последствия – расслоение общества, имущественное неравенство. В условиях общинного уклада жизни это вызывает остановку развития – умереть от голода сородичи не дадут, но и обогатиться не позволят, так что напрягаться на работе не стоит.
– Насколько я понимаю, здесь речь должна идти не о застое, а о деградации, о вырождении!
– Именно так дело и обстоит. И это – результат третьего удара Васильева. Правда, я думаю, он нанес его непреднамеренно. Он же был гуманистом по натуре и, наверное, просто не знал историю с абсентом в родном мире.
– Что за история?
– В XIX – начале XX веков этот напиток чуть не погубил у них целую страну – Францию. Правительству с превеликим трудом удалось запретить его производство.
Первопроходческие общины земледельцев нашего мира полынь использовали всегда – и для лечения, и для одурманивания. Даже в пиво ее добавляли. И вот у них появился спирт. Вряд ли Васильев сам изготовил некое подобие абсента, скорее, это инициатива «снизу». Результаты налицо: первопроходцы деградируют и вымирают. Под старость наш герой заметил это, но счел результатом своих экономических и социальных преобразований в данной среде. Так что на этот счет совесть его осталась чистой. Впрочем, запретить употребление и распространение яда он все равно не смог бы.
– Послушайте, Пум, в первопроходческих общинах всегда высокая смертность. В любом мире они подпитываются людскими ресурсами из первичных очагов земледелия. В нашем случае это восточное побережье Центрального моря. Там нет дефицита соли, вечный переизбыток населения, а концентрированный алкоголь вряд ли станет популярным из-за жаркого климата.
– Анализ имеющихся тенденций заставляет считать, что само существование данного очага находится под угрозой, – разочаровал собеседника Пум-Вамин. – Так уж получилось, что в этом мире скотоводство начали осваивать племена, традиционно использующие для одурманивания дикую коноплю. В мире Васильева это называется гашиш, анаша или план. Были времена, когда даже наши ученые спорили, вызывает ли такой наркотик патологическое пристрастие, ведет ли его употребление к физической и психической деградации. В конце концов было доказано, что ведет, но лишь при длительном злоупотреблении. Все симптомы развиваются очень медленно, и первобытный человек просто не успевает за свою короткую жизнь сделаться настоящим наркоманом. Особенно, если употребление конопли носит ритуальный или полуритуальный характер.
Семен Васильев упростил употребление анаши, сделал его бытовым, повседневным. Мало того, он познакомил ранних скотоводов с опиумом!
– Между этими наркотиками большая разница?
– Существенная, но субъект о ней, скорее всего, не знал. Привыкание к опиуму происходит стремительно, все симптомы развиваются гораздо быстрее, чем при гашишизме. Лучше бы Васильев заразил этих людей туберкулезом или сифилисом – данные болезни распространяются медленнее, чем мода на опиум! У дикарей снижается рождаемость, исчезает желание воевать и осваивать новые территории, у них меняются жизненные ориентиры. Если раньше они перемещались в поисках лучших пастбищ, то теперь стараются занять районы, богатые опийным маком. Это движение неизбежно приведет их на восточное побережье Центрального моря. Если мода на опиум перекинется там на земледельцев, то… То техническая цивилизация обычного типа на континенте не возникнет никогда!
– Ну да, – грустно качнул головой бывший куратор, – а на других материках технический прорыв нами и не планировался… Этот Семен Васильев оказался просто чудовищем! В конце концов данная планета будет просто очищена от людей!
