Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
Санитар, сидевший за компьютером и, судя по звукам, игравший в «Принца», поднялся.
— Саш, открой холодильник. Владимир Александрович хочет взглянуть на нашего маньяка.
Санитар кивнул. Подошел к металлическому сооружению, напоминавшему вокзальную камеру хранения, открыл дверцу и выкатил труп.
От санитара явно попахивало спиртным.
— Холодильник у нас новый, германского производства, — сказал зачем-то Шпаков. — Благодаря вам, Владимир Александрович.
— Не мне — Максиму, — мрачно ответил Густых.
Санитар кашлянул и отошел в сторонку. Густых оглядел голый посиневший труп, изрезанный и грубо заштопанный суровыми нитками, с обезображенным лицом.
Густых стало холодно. Очень холодно. Ему даже показалось, что вместо мурашек он вдруг весь покрылся инеем. И волосы заиндевели, и окаменели конечности, и лицо превратилось в маску.
Он хотел что-то сказать, но язык не повиновался ему.
Сердце вздрогнуло и провалилось. Комната в белом кафеле, пьяный санитар в мятом халате, Шпаков, никелированные дверцы холодильника — все поплыло перед глазами, завертелось, и стало таять, исчезать.
Густых хотел ухватиться за край каталки, и неимоверным усилием воли ему удалось это сделать.
— Что с вами? — раздался издалека тревожный голос Шпакова.
Густых не ответил. Он умер.
— Это, без сомнения, он, — сказал Густых.
Он огляделся, узнавая и не узнавая комнату, где только что был. Или он и не уходил из нее?
— Кто? — спросил Шпаков.
Вопрос показался Владимиру Александровичу настолько глупым, что он едва удержался от смеха.
— А вы не понимаете?
— То есть, Лавров? — уточник Шпаков.
— Именно. Значит, никаких дополнительных исследований не потребуется. Этого, вашего, анализа ДНК.
— Однако… — заволновался Шпаков. — Все это нужно документально оформить. Опознание… понятые… Надо вызвать прокурора…
— Вот и вызывайте. Если от меня что-то потребуется еще — звоните. А труп необходимо как можно скорее закопать.
— Что вы сказали? — Шпаков не верил своим ушам.
— Закопать! — спокойно повторил Густых.
— А родственники? — вскричал Шпаков. — Конечно, это дело особое, государственной важности, но родственники-то пока ничего не знают!
— И хорошо, что не знают. Зачем им знать, что близкий человек оказался кровавым маньяком и каннибалом?
Шпаков застыл, разведя руки в стороны. Густых пристально посмотрел на него, на санитара, и быстро двинулся к выходу.
— В военный госпиталь, — сказал он водителю, садясь в «волгу». Это была пока его старая «волга»: занять губернаторскую у него не хватило духа. Хотя идея была заманчива — что значит этот драндулет по сравнению с губернаторским зверем?..
По дороге он позвонил Кавычко.
— Звонил Владимиров! — радостно доложил Кавычко. — Просил о личной встрече.
— Хорошо. Перезвони и назначай на вторую половину дня.
Кавычко замялся.
— Ничего-ничего, звони!
«Пусть теперь Владимиров проглотит хотя бы одну горькую пилюлю, — подумал Густых без особого, правда, злорадства, — не всё же мне глотать!».
— Что, из охотуправления доклада еще не было? — спросил он.
— Пока нет.
Густых отключился, откинулся на спинку сиденья и чуть слышно пробормотал: «Идет охота на волков, идет охота…».
Водитель не выказал никакого удивления. Он давно привык к манерам своего шефа.
Однако в госпитале его ожидал неприятный сюрприз.
— А цыганята ваши выписаны, — сказал начальник, пожав руку Густых. Пожал и почему-то посмотрел на свою руку.
— Как это «выписаны»? — ровно спросил Густых. — А ожоги?
— У старшего из них, Алексея, есть ожоги рук, но они не требуют стационарного лечения. Остальные практически здоровы.
— Та-ак… И куда они направились?
Начальник госпиталя с удивлением взглянул на Густых.
— Их, по-моему, встретила родня. Большая такая цыганская «семья» на трех машинах. Весь приемный покой заполнили, крик, плач, шум. Насилу их выставили.
Густых подумал.
И, ничего не сказав, повернулся и вышел.
Начальник сосредоточенно смотрел ему вслед.
Кабинет губернатора
Кавычко появился без звонка и стука, едва только Густых уселся в кресло за губернаторским столом.
— Владимиров назначил встречу на три часа, — доложил Кавычко.
— Где?
— У вас, конечно, — едва заметная улыбка скользнула по губам помощника.
«О многом знает, подлец, — подумал Густых, глядя на Кавычко. — А о скольком еще догадывается? Вот бы чью душонку вытрясти!»
Кавычко без разрешения уселся сбоку, за овальный стол.
— Да, и еще одно. Пострадавших цыганских детей родственники сегодня утром забрали из госпиталя.
— Знаю, — ответил Густых. — А что за родственники? Где живут?
Кавычко замялся, сбитый с толку.
— Да их много было, цыган-то… Вроде, и местные, городские, и из Копылова. Они сегодня решили похороны устроить. Вот и забрали детишек.
— Похороны, похороны… — задумчиво повторил Густых. — А где?
— Что? — не понял Кавычко.
— Похороны — где? Где этих двоих закапывать будут?
— Так… — Кавычко снова сбился. — На Бактине, наверное. Они же обычно там хоронят, в «предпочетном» квартале.
Он сделал паузу.
— Извините, Владимир Александрович, — с несвойственной ему робостью спросил он. — А можно узнать, почему вы спрашиваете?
Густых помедлил.
— Ну, мы ведь обязаны заботиться о людях. Им, как погорельцам и пострадавшим, надо бы материальную помощь оказать.
Кавычко вытаращил глаза.
— Цыганам? Да у них столько денег… Они себе такие памятники на могилах строят…
Он осёкся. Глаза были по-прежнему круглыми и немного безумными.
— Ну-ну, — ровным голосом сказал Густых. — Видел я их памятники. Рядом с почетными горожанами и Героями России. Кстати, тебе такой не поставят. — Густых помял подбородок, вспоминая что-то важное. Вспомнил. — Значит, фээсбэшник приедет в три?
— Так точно, — по-военному сказал Кавычко.
— А похороны во сколько?
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
