— Ограждайте. Разве я против? Но лично себя я не позволю считать нелюдью. Независимо от того, нравится вам такая моя позиция или не нравится. Для человечества и для планеты в целом я абсолютно безопасен. Не будь у меня такой уверенности, я никогда не решился бы вернуться на Землю. То же самое можно сказать и о каждом из нашей четверки. И в этом смысле я готов поручиться за каждого хоть головой… Впрочем, довольно. Я тебя честно предупреждал: дискуссия заведет нас в тупик. Нет, нет, довольно! К тому же ты интервьюируешь меня, в сущности, не имея на это права.
— То есть как?.. — Фрэнк слегка растерялся.
— А вот так. Сначала нужно предъявить мне свидетельства моей биологической неадекватности, а уж потом затевать разговор.
— Они у нас есть.
— Палочка, которую вам удалось выманить у мальчишки?
— Хотя бы. Она побывала у тебя в руках, и отсюда ее совершенно необъяснимые свойства.
— Опасные для человечества?
— Вероятность этого исключать мы не вправе…
Нортон демонстративно перевел взгляд на телевизионный стереоландшафт. Почти у самого стола неслышно суетились передние ряды колонии пингвинов. «Первый раунд закончился с преимуществом Нортона», — мысленно прикинул Фрэнк.
— Я вижу, — сказал он, — ты не равнодушен к зрелищам на экране. Но не вижу, как это можно было бы совместить с дикой вспышкой твоего экраноненавистничества во Внеземелье…
— О чем речь? — спросил Нортон, не повернув головы.
— Хочешь сказать, что об этом ты не имеешь понятия… Ладно. А о «черных следах» ты имеешь понятие?
— «Черные следы»? — Нортон искоса взглянул на Фрэнка. — Это что за диковина?
— Это такая диковина, которая… В общем, да, ты можешь отвертеться от любых улик. В том числе от поющей деревяшки. Но есть по крайней мере одно свидетельство твоей биологической неадекватности, от которого тебе не уйти, сам знаешь. Я имею в виду «черный след».
Обратив лицо к собеседнику, Нортон сурово спросил:
— Где ты видел «черные следы»?
— Я их не видел.
— Тогда о чем разговор?
— Все о том же.
— Тема нашего разговора исчерпана. — Нортон поднялся.
Фрэнк, продолжая сидеть, кивнул на заснеженный берег с пингвиньей компанией:
— Экран менять приходилось?
— Нет, — прошипел Нортон. — Не приходилось.
— А если пощупаешь этот берег руками, придется?..
В глазах Нортона — где-то в самых зрачках — застыло холодное пламя.
— Я доставлю тебе удовольствие, — тихо сказал он, — пощупаю этот берег руками. Но после…
Нортон вышел из-за стола и, погрузившись в толпу пингвинов по грудь, подступил к телевизионной стене вплотную. Халат, соскользнув у него с одного плеча, остался висеть на другом, и сквозь прозрачно-трепетный слой розового с голубым ореолом свечения, порожденного потревоженным стереоэффектом, Фрэнк мог разглядеть левую половину мускулистого загорелого тела и пестрые плавки. Было слышно, как Нортон демонстративно похлопал по стене ладонью. «До чего же часто подводит людей излишняя самоуверенность…» — подумал Фрэнк.
Оставляя за собой тающий шлейф розово-голубых ореолов, Нортон выплыл из зоны действия стереоэффекта. Натянул на плечи сползший халат, резко спросил:
— Ну и что?
Фрэнк молча смотрел на заснеженный берег, на белые купола антарктических гор.
— Я спрашиваю: что?
— Ничего, — вяло отозвался Фрэнк. — По-видимому, ошибка…
— Если вы приходите ко мне с ошибками, то я не слишком высокого мнения о работе вашей организации.
— Я тоже. Правда, по другому поводу…
— Желаю тебе приятного времяпрепровождения. — Нортон вернулся за стол. — Говорят, Большое родео в этом году будет на редкость помпезным, не пропусти чего-нибудь интересного.
— Постараюсь… Будь добр, запроси станцию техобслуживания. Прошел ли там подзарядку мой элекар?
— Запрашивай сам. — Нортон переключил клавиши.
С потолка бесшумно опустилась изогнутая штанга и повернулась конусным наконечником в сторону Фрэнка. По штанге соскользнула сверху коробка видеотектора. Фрэнк набрал индекс, и на экранчике появилась смуглая женщина с оранжевыми волосами и сильно накрашенными оранжевой помадой губами.
Блеснув белками глаз, женщина неожиданно произнесла густым баритоном:
— Справочный пункт. Слушаю вас.
— Добрый день, — сказал Фрэнк. — Я оставил вам на подзарядку свой элекар.
— Пожалуйста, назовите номер машины, серию.
Фрэнк назвал.
— Даю диспетчера сектора подзарядки.
На экране возникла потная физиономия Лангера.
— Элекар модели «Юпитер»? — осведомился «диспетчер».
— Да.
— Великолепная у вас машина! — рявкнул Лангер. — Предлагаю обмен на «Кентавра». Соглашайтесь!
— Нет, — сказал Фрэнк и подумал: «Ну артист!..»
— Жаль!.. Что ж, забирайте, готов ваш «Юпитер».
— Прошу прислать машину по адресу: Дубовая роща, первая линия, вилла «Эдвенчер»… Впрочем, этот маршрут есть в блоке памяти элекара. Нажмите пятый клавиш, и все дела.
— Пятый? Сделаем. Встречайте машину.
— Благодарю вас.
Откинувшись в кресле, Фрэнк наблюдал, как штанга втягивается в потолочный люк, и живо представлял себе, как действует в эту минуту Лангер. Вот он отправляет «Юпитер» на виллу. Вот связывается по видеотектору с операторским постом местного телетранслятора, и на экранчике появляется физиономия Кьюсака со следами неудачного визита к Йонге. Лангер коротко бросает напарнику: «Раздевай!..» Кьюсак едва уловимо кивает, подает команду диспетчеру телетранслятора, и теперь в любое мгновение…
С телевизионной стеной что-то произошло. Фрэнк вскочил. Нортон тоже вскочил, халат слетел с плеч. Стереоизображение словно бы съежилось, утратило глубину, экран превратился в стеклянную плоскость, и на белом от снега антарктическом берегу точно в том месте, где Нортон хлопал ладонью, контрастно выступили угольно-черные отпечатки левой пятерни…
— Любопытно, — сказал Фрэнк, встретившись глазами с Нортоном. — Знаешь, я ведь впервые вижу «черные следы» в натуре.
Нортон молча выпрыгнул из-за стола. Оттолкнув Фрэнка, схватил кресло и, размахнувшись, с силой всадил его в экран. Посыпалось стеклянное крошево.
— На «Лунной радуге» ты разбивал экраны деликатнее, — заметил Фрэнк.
— Вон! — яростно прошептал Нортон. — Пока я не разбил твою голову… — Он сделал руками что-то вроде отталкивающего жеста: — И чтоб никогда!.. Ни ногой!..
Фрэнк обомлел: под мышками у Нортона непонятно блеснуло. В ноздрях тоже чудился металлический блеск. И во рту словно зеркальные зубы!.. Искаженное гневом и блеском лицо… Фрэнк невольно попятился. Потрясенный, он только теперь со всей полнотой осознал, кого расшевелил и что затронул…
