— Где ты научилась так класть стежки? — вопрос задал не кто иной, как Сьюки Тейлор. Озабоченно хмуря лоб, она провела кончиком пальца по изящному орнаменту из листьев, окаймляющему тонкую льняную скатерть.
— Да там, у себя в глубинке, — пожала плечами Лига. Перед глазами встала мать Сьюки, какой она помнила ее в своем райском мире — улыбающаяся, доброжелательная.
— Очень красиво, хотя и необычно. Сколько, говоришь, стоит эта скатерть?
Поскольку женщины из семьи Коттинг были хороши лицом и ладно сложены, прилежны в работе, гостили в богатом доме и водили дружбу с Рамстронгами, жительницы Сент-Олафредс сочли возможным покупать их товар и даже изредка обмениваться любезностями возле рыночного прилавка или в доме, если заглядывали к Энни за каким-нибудь снадобьем.
Притираясь к реальному миру, Лига, Бранза и Эдда нашли в Энни Байвелл самую лучшую компаньонку, о какой только могли мечтать. В свою очередь, появление в особняке матери и двух дочерей побудило вдову к регулярным вылазкам в город, в который она носа не высовывала с тех пор, как разбогатела, а затем лишилась компании Коллаби Дота. Сообща все четверо сумели взяться за то, на что не решались поодиночке. Женщины помогали друг дружке узнать мир, придумывали, как лучше преодолеть препятствия, если, конечно, это не требовало от них слишком большой смелости.
Когда они освоились, дела пошли в гору. Поскольку Эдда провела в настоящем мире целый год, она уже почти не ошибалась в суждениях, не принимала поспешных решений, которые могли бы обернуться для нее неприятностями. Лига, однако, очень долго была оторвана от реальной жизни, да и Бранза порой забывала, что находится не в райском месте, поэтому, случалось, по меркам Сент-Олафредс обе вели себя странно. Бранза здоровалась с каждым встречным-поперечным и расстраивалась, если люди укоризненно качали головой, непонимающе смотрели на нее или вовсе отворачивались. Она также не понимала, зачем во дворах держат цепных псов; несколько раз злобные собаки сильно напугали ее, а однажды чуть не покусали.
Самое серьезное недоразумение произошло, когда Эдда и Бранза, возвращаясь домой с рынка, в переулке за площадью наткнулись на Вивиуса Стрэпа, который стоял возле вонючих конюшен и стегал кнутом одного из своих ослов — дряхлое полуживое существо. Бранза набросилась на Стрэпа и попыталась выхватить у него кнут. Эдде понадобилась вся ее сила, чтобы оторвать сестру и увести прочь, а Стрэп еще долго бранился им вслед, обзывая досужими коровами, ведьмами и старыми девами.
— Как он смеет так обращаться с животным? — всхлипывала Бранза.
— Молчи! Ни слова, пока мы не убрались отсюда подальше! — Эдда шипела так сердито, что у Бранзы от удивления высохли слезы.
Младшая сестра решительно потащила старшую вверх по склону, по пути натянуто улыбнувшись полузнакомой соседке, которая остановилась с заинтересованным видом и непременно принялась бы расспрашивать девушек, если бы те решительно не прошагали мимо.
— Эдда, ты очень изменилась! — дрожащим голосом промолвила Бранза, когда они свернули на улицу, где стоял дом госпожи Энни. По счастью, людей вокруг не было, и лишь канарейка Лары Китченер вдохновенно распевала в окне песню своего маленького запертого в клетке сердечка.
— Зато ты — ни капельки! — буркнула Эдда и отпустила руку сестры. — Бранза, пойми, так нельзя! Ты делаешь себе только хуже. Здесь все по-другому, и вести себя нужно соответственно.
— Бедный заморенный голодом ослик! Ты видела, как понуро он стоял? Наверняка и сейчас еще стоит, — не унималась Бранза. — Этот негодяй совсем не кормит его, а потом еще и бьет за то, что у бедного животного нет сил.
Эдда открыла дверь.
— Из-за того, что ты встряла, ослу достанется вдвое больше побоев. Об этом ты не подумала? Хозяину ты помешать не сумела, а животному от твоей доброты только больнее.
— Не могла же я просто пройти! — Бранза отступила вбок, пропуская Эдду, та закрыла за собой дверь.
— Почему не могла? Стрэп правильно сказал: это его осел, и он имеет право делать с ним что угодно.
— Кто дал ему такое право? — Возмущенная несправедливостью, Бранза опять разрыдалась. — Кто позволил ему бить и обижать живое существо? Те, кто дал ему это право, такие же злодеи, как он!
— Тихо ты! Ничего тут не поделаешь. — Рассерженная Эдда обняла сестру, которая была выше ростом и выглядела намного старше, да к тому же не хотела замечать очевидных вещей. — Бранза, прежде чем кричать, нужно подумать, что можно и чего нельзя. Здесь совсем не так, как дома. Там все складывалось в согласии с нашими мечтами, а в этом мире мы не одни, у других людей тоже есть свои желания, поэтому нам следует чуть-чуть потесниться.
— Но у других желания неправильные и жестокие!
— Не всегда, сестричка. И даже если это так, то пара девушек вряд ли в силах что-то исправить — остается только огорчаться и идти своей дорогой. Пойми, ты больше не можешь приводить все в порядок, как привыкла, не можешь потихоньку хоронить карликов и держать все в секрете.
— Что стряслось? — На шум из мастерской вышла Лига. — Эдда, в чем дело?
— Бранза, давай мне свою корзинку и ступай с мамой. Я уберу припасы в кладовку и принесу разведенного вина, чтобы немного успокоиться.
Эдда препоручила сестру заботам Лиги, в объятиях которой Бранза утешилась тем, что поведала свою грустную историю такой же невинной душе, недавно покинувшей рай.
Бранза яростно ковыряла палкой землю у крыльца. Лига вырыла ямки для драгоценных камней голыми руками, но тогда на этом месте, заросшем сорняками, был сад, а теперь оно превратилось в пустырь, и земля совершенно окаменела.
Бранза с размаху ткнула палкой в твердую корку, увесистый ком земли отлетел вверх.
— Вот ты как? — пробормотала она. — Заколдовали тебя, что ли?
Она вспотела от быстрой ходьбы и чувствовала себя неловко из-за того, что принесла с собой тайну, а дома слукавила и замаскировала свое прощание так, как если бы совсем не прощалась.
— Одна? — удивилась Эдда. — Это неразумно.
«Я пойду прямо на рынок, — сказала ей Бранза. — Там полно женщин. Мне нужно прогуляться, размять ноги и дать глазам отдохнуть от шитья, а то в них уже щиплет». Эдда поверила, и тень сомнения исчезла с ее лица.
Мелкие комья летели в разные стороны.
— Ты ведь та самая, старая земля, — горячо шептала Бранза. — Чего же ты так упрямишься? — При помощи палки ей удалось отколупать еще немного земли. — Ма копала тебя почти что во сне! — Она попробовала пустить в ход ногти: осыпался камень величиной с горошину и маленькая горсточка пыли.
«Мамочка, а закапывать нужно глубоко? Лунный Младенец тебе не говорил? — приставала Бранза к матери накануне. — Ну, знаешь, как в сказках: «Вырой яму глубиной в локоть и оставь в ней сокровище». Или: «Выкопай ямку размером с голову и положи туда волшебный камень».
«Не помню, — отвечала Лига. — Я просто присыпала камни землей, и все».
