Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
Эйрик молчал. Пятнадцать лет он жил воспоминаниями о рае. Иногда он прилетал в этот рай, и его обитатели не говорили с ним. Он всегда считал, что это потому, что он – убийца и они не хотят говорить с убийцей.
Было странно думать, что новый принц Севир представляет из себя все, о чем врал старый. Интересно, Дом Келен знал или нет? Одну вещь он должен был знать.
– Сколько лет Денесу на самом деле? – спросил Эйрик ван Эрлик.
– Что?
– Вы послали Денеса шпионить за мной. Я должен был догадаться, что он не человек. Я почти догадался – в кабинете губернатора Ярмарки, когда губернатор потерял сознание. Я тогда решил, что это сделал Дом Келен. Но Кел – из старой породы. Это сделал Денес, не правда ли? А потом он повернулся к губернатору и сказал: «Я тебе обещал, что я тебя убью».
Эйрик помолчал. На барельефе, валявшемся под ногой, полуголые люди с поножами и щитами вместо одежды резали друг друга. Похоже было, что люди занимались этим всегда, даже когда изобретали логику и математику.
– А потом я догадался второй раз, – горько добавил Эйрик, – уже на яхте. Я протянул ему неисправную плату и сказал, что ее надо починить Он подержал ее в руках, и она заработала. Нин, через нее шла микротрещина. Починить ее было так же невозможно, как приклеить к стеблю сорванный цветок.
Голубые глаза Нина Ашари глядели куда-то вниз, мимо Эйрика, на героев со щитами и поножами. Как, тысяча ттакк, они умудрялись бегать с голыми ляжками по такому морозу? Эйрика холод пробирал даже в комбинезоне.
– Это сделал Денес, – сказал Ашари. – Перемена – это дорога с двусторонним движением. Хариты изменятся, и люди тоже. Это сделал Денес, но Денес – человеческий ребенок. Обычный ребенок восьми лет.
Ашари вздохнул и поглядел на исчерченные венами руки.
– Я уже стар, – сказал Ашари, – чтобы меняться, но дети мои изменятся. Мы стоим в начале, и в этом начале, Эйрик, – белок и ДНК. Но ты не задумывался, что никто даже не знает, из чего вначале были хариты? И, в сущности, это неважно. Ты не задумывался, Эйрик, что хариты не умирают? Если твое «я» – это больше не кусок мяса, не плоть, не кровь, не чип, если твое «я» – это просто набор паттернов для самосборки, то кто может назвать тебя умершим, когда твоя плоть уйдет, а паттерны останутся? Хариты не умирают, по крайней мере тот, кто придумал что-то действительно новое, потому что паттерн, придуманный им, переходит из памяти в память. Кирр-Севир будет жить вечно. Если бы Аристотель или Платон были харитами, они бы жили вечно; а те, кто слагал хвалы в честь царя Деметрия, они, боюсь, давно бы умерли, потому что в лизоблюдстве нет ничего нового.
Эйрик помолчал.
Потом он повернулся, заложил руки за спину и пошел обратно к челноку, – маленькое черное пятно на фоне снега, солнца и мрамора.
Глава девятая
ПЛАЩ, КОТОРЫЙ ВНУТРИ
Дух умирает последним.
Честь умирает после духа.
Ли Мехмет Трастамара
Красно-белый челнок с эмблемой Службы Опеки отделился от корвета «Киев», и через пять минут генерал Станис Трастамара увидел, как небо из черного становится фиолетовым, а потом – синим.
Они садились на Рамануссен.
Очень много людей садилось на Рамануссен, принимая приглашение принца Севира.
Владелец компании «Ахтесан», крупнейшего производителя бытовой техники и гравикомпенсаторов, посетил Рамануссен четыре года назад. С тех пор глава «Ахтесана» пожертвовал в Фонд принца Севира пять на десять в девятой эргталеров и превратился в лучшего друга принца.
Президент «Объединенной государственной противоэлектронной компании», занимавшей около пятидесяти процентов рынка систем противоэлектронной защиты и производившей практически все «жучки» и видеошары, тоже посетил Рамануссен, и после его визита принц Севир вошел в состав директоров компании.
Губернатор Оконы, родной брат владельца «Ахтесана», выразил недоумение поступком своего брата (тем более что компанией они владели на паях) и тоже посетил Рамануссен. После этого он больше никаких недоумений не выражал, а пожертвования «Ахтесана» возросли вдвое.
Министр экономики господин Вьяса, возмущенный тем, что у приближенной к нему фирмы из-под носа увели заказ на перевооружение «Эдема», дал разгромное интервью трем главным новостным порталам империи и полетел договариваться на Рамануссен. После этого министра экономики никто никогда не видел, а проверить утверждение принца Севира о том, что яхта министра улетела с Рамануссена целой и невредимой, представлялось маловозможным.
Принц Севир всегда был склонен к паранойе, и после войны с Харитом она перешла в клиническую стадию. Рамануссен, окруженный десятками орбитальных фортов, превратился в космическую крепость. Охрана дворца подписывала пожизненные контракты.
Редкие посетители, которых удавалось опросить Оперативному Штабу, жаловались на тотальный досмотр и охранников, контролирующих каждый шаг. Двух шпионов, которых Оперативный Штаб послал на Рамануссен, любезно приняли в одном из небольших городков (население планеты составляло около семи миллионов человек), а потом столь же любезно выпроводили, проинформировав, что доступ к дворцовому комплексу им закрыт.
Год назад полковнику Трастамаре удалось внедрить своего человека во дворец. Когда Трастамара заподозрил, что шпиона перевербовали, он вызвал его на встречу в Бесон. Агент долетел до Бесона, встретился в местном ресторане с резидентом, которого заверил в совершеннейшей благонадежности принца Севира, а потом подошел к ограде ресторана и перемахнул через решеточку.
Бесон был малой планетой с небольшой силой тяжести, но ресторан находился на двухсотом этаже. Как потом с досадой шутил резидент, если бы парень прыгнул не вниз, а вверх, он бы вышел на орбиту вокруг Бесона.
По правде говоря, истории вроде бесонской нравились Станису Трастамаре меньше всего. Принц Севир был сослан на Рамануссен после того, как на глазах полусотни свидетелей расстрелял племянника императора. Если бы люди просто пропадали на Рамануссене – еще куда ни шло.
Но люди возвращались оттуда стойкими сторонниками Севира; и Нин Ашари, которому принц лично пробил колени «жидкими гвоздями», улыбаясь, заверил Трастамару в своей преданности принцу. Ашари был не тот человек, чтобы забыть про свои колени, тем более что он до сих пор не мог нормально ходить.
Генерал Трастамара не боялся исчезнуть на Рамануссене. Он боялся вернуться оттуда верным сторонником принца.
Посадочная площадка была врезана в гору. Слева начинались бурые скалы, залитые сплошным ковром из зелени и цветов, справа, далеко внизу, билось море.
Станис Трастамара знал, что дворец выстроен в скалах целиком; хитроумная система коридоров и зал прошивала гору. Искусственных сооружений снаружи почти не было – разве что несколько террас, решетчатых башенок да посадочных площадок. Это придавало горам первозданный вид и делало невозможным даже приблизительно подсчитать количество помещений дворца и их назначение.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
