— У меня такое же чувство, хотя ей, похоже, нравилось поливать меня дерьмом.
Но если Шарлин думала, что у неё есть шанс встать между Милой и Домиником, она глубоко ошибалась. И поскольку Мила не хотела, чтобы эта женщина была темой их разговора, она решила, что пришло время сменить тему. Она поцеловала его в шею.
— Забудь о ней. Она не важна.
— Ты права. — Доминик не хотел, чтобы в этой постели с ними была другая женщина или мужчина. Только он и Мила. — Кроме того, у меня есть для тебя работа. Это немного потрясающе, но…
Она закатила глаза, её рот изогнулся.
— Безнадёжно.
Потёршись носом о её нос, Доминик прижал её к себе.
— Переезжай ко мне, Мила.
Ладно, это пришло из ниоткуда. Он пока не собирался упоминать об этом. Но, когда она была в его постели, видя, как она расслаблена на его территории, он просто не мог сдерживаться.
— Я бы переехал к тебе, если бы ты попросила, но тебе здесь нравится. Твоей кошке здесь нравится. Пусть это будет твоим домом.
Она прикусила губу.
— Это большой шаг.
— Тебе пока не обязательно сдавать свою квартиру, если это заставит тебя чувствовать себя лучше перед переездом. Подумай о плюсах. У тебя и твоей кошки будет вся эта земля. Убийце будет ещё сложнее добраться до вас. Твой брат не сможет вломиться в твой дом посреди ночи.
— Не рассчитывай на это. Росомахи идут, куда хотят — их не остановить.
Он проигнорировал это.
— У тебя также будет ещё больше пространства от Адель и Джоэла. Ты не столкнёшься с ними на лестнице. Никакой Джоэл не постучит в твою дверь, чтобы поздороваться. У твоей кошки будет комната, необходимая ей для полного выздоровления.
Это, безусловно, привлекло Милу, но…
— Это не так просто. Если я перееду сюда, я присоединюсь к вашей стае. Это означает, что я оставлю свой прайд.
Доминик фыркнул.
— Ты племянница Винни — он всегда будет считать тебя кошкой Олимпа, где бы ты ни жила. Трей это поймёт.
— Не лучше ли подождать, пока мы полностью запечатлеемся?
— Ты имеешь в виду, не лучше ли мне подождать, чтобы убедиться, что я не уйду, — обвинил он, ощетинившись.
Она пожала плечами.
— Я не принимаю вещи как должное, особенно если они так же важны для меня, как для тебя.
Вот так его раздражение испарилось.
— Возможно, мы запечатлены лишь частично, но любой уровень запечатления имеет большое значение. Это делает тебя моей парой, а я хочу, чтобы моя пара была со мной. — Он крепко сжал её в объятиях. — Давай, детка, переезжай ко мне.
Она вздохнула.
— Дай мне подумать об этом.
— Конечно, — сказал он.
Рот Милы сжался от его лёгкого согласия и ленивой улыбки.
— Ты уверен, что получишь то, что хочешь, не так ли?
— Конечно. — Он усмехнулся, когда она в шутку ударила его по плечу. — Чёрт, это больно. Ты должна загладить свою вину. Отсоси мой член, это сработает.
Она снова закатила глаза.
— Как собака с костью. — Но она толкнула его на спину и сползла по его телу.
— На самом деле у меня стояк и…
Он с шипением выдохнул, когда она глубоко взяла его член.
— Чёрт, ты хороша с этим ртом.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Веки Доминика затрепетали, когда он почувствовал, что Мила начала сползать с кровати. В комнате было темно, как в тумане, и…
Пластиковая обёртка смялась.
Кто-то был в её квартире, понял он. Его волк насторожился, готовый защищать. Доминик бесшумно выскользнул из кровати и пошёл за Милой. Её запах изменился, стал более диким, и он понял, что она изменилась. Но он не мог её видеть. Чёрт.
Адреналин захлестнул его, он прокрался в гостиную и мельком увидел высокого, широкоплечего мужчину, выходящего из кухни с пакетом вяленой говядины в руке. Кошка бросилась на незваного гостя так быстро, что превратилась в размытое пятно.
С громким проклятием самец быстро вскинул руку, чтобы защитить лицо, прежде чем она успела обхватить его голову. Это не отпугнуло кошку. Она обвилась вокруг его руки, сильно кусая и глубоко царапая. Он с болью выдохнул.
— Какого хрена, Мила?
Рыча, она кромсала плоть парня. Злоумышленник выругался, хрюкнул, поморщился и приказал ей убираться нахуй. Она этого не сделала.
Доминик, возможно, бросился бы к ней и вмешался, но он увидел фотографии другого мужчины на каминной полке и узнал в нем брата Милы. Решив, что парень заслужил немного боли, Доминик натянул джинсы и просто наблюдал, как его маленькая кошечка выдирает полоски из руки её брата. Прямо тогда она была шипящим, плюющимся, обезумевшим шаром ярости.
Единственная причина, по которой его волк не выпрыгнул на поверхность, чтобы присоединиться к борьбе, заключалась в том, что Алекс не отомстил. Росомаха сосредоточился на попытках оторвать её от своей руки, разжимая её челюсти. Каждый раз, когда ему удавалось ослабить хватку, кошка пыталась обвиться вокруг его головы. Впрочем, Алекс всегда был готов к этому. Он поднимал руку, чтобы заблокировать её, и в этот момент она возвращалась к кромсанию конечности. Было легко заметить, что у Алекс был изрядный опыт борьбы с кошачьими.
С болезненным ругательством Алекс вцепился длинными изогнутыми когтями в бок кошки.
— Слезь с меня, маленькая сумасшедшая сучка, или они прорежут твою грёбаную толстую шкуру. — Кошка, должно быть, вонзила клыки глубже, потому что росомаха зарычал от боли. — Сукин сын.
С удвоенной энергией Алекс боролся с кошкой, схватила её за загривок и швырнула через всю комнату.
Доминик поймал её и крепко прижал к себе.
— Ты, должно быть, Алекс.
Мужчина напрягся, его лицо окаменело.
— Кто ты, чёрт возьми, такой?
Прижав уши, она издала волчье рычание, которое не должно было исходить от такого маленького и милого
