я. — Но тогда что?
— По тропе идёт ещё один отряд. А это — дело не такое спешное. Можно не суетиться.
Майман жестом подозвал разведчиков.
— Чего сигналят? Опять еду гонят?
— Не похоже, — покачал головой старый и кривой на один глаз воин. — Найманов не меньше дюжины. И столько же пеших, не стражников, а воинов. Идут и сзади, и спереди, и по бокам. А в середине — кого-то несут на носилках, накрытых тяпкой.
— Это паланкин, — поправил Чиен. — Так носят колдунов, которые не умеют летать на драконах. Мастеров чёрного слова. Лучше бы нам пропустить этот отряд. Внутри паланкина — очень опасная тварь.
— А что если это обещанный нам мастер? — выдохнул я. — Ведь прислать нам обещали вовсе не Шасти!
Интерлюдия
В дороге удовольствий мало, даже если ты не идёшь, а едешь.
Носильщики то и дело спотыкались, встряхивая паланкин. Блеяли птицы-верблюды, сбивая сладкую утреннюю дрёму. Долгое путешествие от столицы до завоёванных дикарских гор близилось к завершению.
Маленький караван шёл всю ночь. Мастер тёмного слова, четвёртый сын сестры императора, Синеликой Исид, юный колдун Нишай планировал войти в город ранним утром.
Парень сладко потянулся на мягкой кошме, открыл глаза. Хотелось выпрыгнуть из деревянных носилок, завешенных чёрным шёлком, пробежаться, размять тело. Но путешествие своими ногами было ему не по чину.
Нишай достал зеркальце, расчесал длинные чёрные волосы. Выпил немного воды, взял дорожный сосуд для отправления естественных надобностей.
Завтракать не хотелось. Вчера он опять перебрал с магическими тинктурами, забавляя себя видениями. Дорога скучна, но сегодня она наконец закончится.
Мучаясь от безделья, Нишай начал представлять, что сделает с главным колдуном Шудуром, когда соберёт на него компромат, очернит перед императором и тот взмахнёт вялой рукой, сплошь покрытой татуировками: «Убей его!»
Подробности виденных в детстве казней мелькали в воображении, разжигая костёр мести. Шудур давно зажился в этом мире. Пора бы ему отдать душу Эрлику.
Однако солнце скоро опалило верхушки кедров, и юный мастер печатей начал размышлять, как наказать нерасторопных рабов, несущих паланкин.
Он дёрнул шёлковую занавеску, высунул голову и… увидел город.
И с неудовольствием подавил раздражение. Прибытие совсем не означало желанного отдыха. А вот поглазеть на новое приобретение императора было любопытно, и Нишай сдёрнул шёлковое покрытие, чтобы увеличить обзор.
Завоёванный город оказался всего лишь тёзкой Вайги. Сплошные грязные юрты да исходящий незримым маревом каменный круг колдунов. Ни тебе приличной чайханы, ни шатров с девственницами.
Юный колдун притворно вздохнул. На самом деле он терпеть не мог тупых девственниц, чья воля была совершенно стёрта печатями. Куда интереснее было зажать в хозяйственном углу юрты хорошенькую служанку!
Позади громко заблеяли птицы-верблюды, тащившие полагавшиеся колдуну атрибуты власти и сундуки с вещами. Раздались крики погонщиков.
Нишай нахмурился, злясь на себя за мальчишеское возбуждение, и прогнал мысли о служанках. Думать следовало об интригах. О том, зачем проклятый Шудур решил его разыграть?
Что за «приречная долина»? Почему Шудур врал Нишаю в глаза, утверждая, что тот уже прибыл и торчит где-то под городом?
В чём тут сокрыто коварство главного колдуна?
Нишай потёр ладонями лицо. К коварству придворных ему было не привыкать. Мать с раннего детства наставляла его никому не верить, давала малые дозы ядов, учила запретной магии.
Смерть подстерегала везде. Ведь Нордай, сын императора Адджера Страшноголового был… «странным» парнем. И если крышу у него снесёт окончательно, именно Нишай, сын сестры императора, по праву станет наследником.
Это было приятно, но очень опасно. Ведь кроме Нишая имелись ещё и племянники, и ближники императора с желанной драконьей кровью. И молодой магически одарённый конкурент сильно мозолил глаза бездарным воякам.
Нишай был достоин высокого императорского кресла и по рождению, и по способностям. Чем и возбуждал брожения и интриги среди придворных.
Не то, чтобы он хотел стать императором прямо сейчас. Вполне можно было и подождать годок-другой, пока принц окончательно не одуреет или его не прикончит кто-нибудь из родни, как позорящего драконий род. Ибо драконы прежде всего мастера слова, а не махатели железными палками.
Царевич Нордай с самого рождения был замкнут и нелюдим. Всё время он проводил с драконьим мечом, доводя себя до исступления упражнениями, но более его не интересовало ничего. И ни одно заклятие не давалось ему, несмотря на чистую кровь.
Поговаривали, что царевич проклят или заколдован. Что он не доживёт до совершеннолетия.
У императора перекашивалось лицо, когда на праздниках он видел рядом со своим злобным уродцем сына сестры — вполне способного и к фехтованию, и к магии.
Это император велел Нишаю изучать те разделы магии, которые не позволяют неофиту взять своего дракона. А всё потому, что дракон Нордаю не покорился! А дракон под седлом — первый признак настоящего правителя!
А что если это император велел Шудуру вызвать сына сестры? Что за каменный круг он выстроил здесь? Не пытался ли он разозлить Нишая, чтобы тот потерял осмотрительность и шагнул в магическую ловушку?
Но зачем тогда эта «приречная долина»? Какой обман там скрывается?
Нишай нахмурился и велел рабам остановиться.
Встали и все, кто сопровождал его — две дюжины воинов, носильщики и рабы для развлечений. Все они были усталыми и измученными.
Только обоз грузовых птиц-верблюдов где-то отстал. Верно, погонщики свернули с дороги, чтобы напоить бедных животных. Птицы — не люди, их нельзя гнать день и ночь по своей прихоти.
Нишай с удовольствием выбрался из паланкина на твёрдую землю. Огляделся, лаская глазами лесистые старые горы на горизонте.
Завоёванная земля была обширной и неосвоенной. И таила большие открытия.
Дорога тем временем продолжала жить своей жизнью. К городу сворачивали малые караваны, воины вели на рынок связанных женщин, шли дикари, нагруженные корзинами с немудрёными товарами.
Нишай велел остановить одного из дикарей — помоложе и потолковее. Расспрашивать он умел, это было частью
