— вниз, давая видимый сигнал, что наши отношения не будут сугубо деловыми. Захватив дольку лимона, закусываю, эротично слизывая языком крепкую кислинку. По непонятной причине — мне в кайф наблюдать, как от возбуждения расширяются его зрачки.
— Да, Сантурия, так и знал, что ты не устоишь, — негромко произносит, поддевая пальцем тонкий капрон на чулках. Смотрю ему прямо в глаза.
— Ты слишком хорошо меня изучил, — прищурившись, позволяю на мгновение проскользнуть по краю трусиков, потом резко подскакиваю и веду за собой к выходу.
Кажется, я только что вытянула счастливый билет. Обожаю интриги. А еще, в отличие от Евы, жить на полную катушку. И для этого нужно иметь очень много денег. Как то так.
Глава 52
ONE for death and TWO for birth, THREE for wind and FOUR for earth, FIVE for fire, SIX for rain, SEVEN's joy and EIGHT is pain, NINE to go, TEN back again!
1 — это смерть, 2 — рождение, 3 — это ветер, 4 — свечение, 5 — огонь и 6 — вода, 7 — веселье, 8 — беда, 9 и 10 — иди туда и сюда.
Арина с полуулыбкой заводит детскую песенку. Я, внеорбитным зрением, вожу глазами то к ней, то к Стасу.
Я собрал полную коллекцию бабочек.
Накопленная матрица собирается неоновыми всполохами на задворках сознания. Я, в состоянии ледяной статуи, стою посреди холла.
Проснись Нео….Следуй за белым кроликом.
Фраза из старого фильма, проскользнувшая мимолетно, утягивает в понимание. Мир моих иллюзий перестает существовать.
Как по нитям разбираю мелкие фрагменты, запутанного Риной пранка.
Это ее изощренный почерк.
Все именно так, как было в детстве. Сначала, она меня запугивала. Потом, спасала. Я становилась послушной и выполняла нелепые требования. Не сопротивлялась, боясь потерять ее расположение.
Бабочки — символ нашей настоящей семьи — она хотела, чтобы я все вспомнила.
Лилии — моя самая большая фобия — не прекращающийся полугодовой кошмар. Именно их присутствие — туманили разум, мешая рассмотреть истинную личину коллекционера
В этот раз, все зашло слишком далеко. Да и я, больше не та наивная семилетняя дуреха, готовая на любые подвиги, лишь бы сестра оставалась, мной довольна.
Боже! Уровень моей глупости — зашкаливает по всем отметкам.
Гневно разворачиваюсь, убивая насмерть Арину ненавидящим взглядом.
— Ты психопатка!! Ты хоть понимаешь, что я пережила?!! — ору во всю глотку, — Я думала — ты умерла! Я думала, что за мной охотятся!! Больная…. Имбицилка! Прекрати, петь эту песню!!
— А то что? — бросается в наступление она, стремясь подчинить своим натиском.
— Ничего! Просто пошла к черту!!
Ни секунду не желаю, оставаться в этом театре больных на всю голову людей. Да и знать, зачем ей это было нужно, тоже не желаю.
К Дамиру хочу. Забыться в его объятиях. Надышаться, и попытаться вырастить то, что не могло пробиться через яд, которым Арина методично меня пичкала.
Все ложь. И про папу. И про его отношение. С тем, что они мне не биологические родители — я справлюсь. А вот Рин-рин больше на пушечный выстрел к себе не подпущу.
Преисподняя захлопывает огненную пасть, потому что главный демон останется вне досягаемости, и его шепот уже не сможет, внушать свои извращенные фантазии.
Хватит! Сыта по горло, нашей не рвущейся сестринской связью.
Обвожу взглядом комнату. Арина в полном недоумении, вытаращив свои голубые под линзами глаза, смотрит на меня. Явно не ожидала такой реакции.
Получи, сучка! Больше я тебе не подчиняюсь. Рву внутренне пуповину, удушливой цепью стягивающей шею.
Сейчас страшно бесит наше сходство. Любопытство, конечно, подтягивает желание узнать, к чему этот квест на выживание. Мне даже страшно подумать, какую цель она преследовала в этот раз.
Без особой нервозности и с гордой посадкой по позвоночнику, огибаю гиганта — пособника, в направлении к двери.
— Риш, она думает, что мы шутим, — грубый бас врывается в мой, рассеченный на атомы, мозг.
Дальше, каким — то неуловимым маневром, хватает меня за волосы и опускает на колени. Я подхватываюсь и тут же, под сильным ударом по лицу, отлетаю к спинке дивана. Чувствую, как из носа тонкой струйкой ползет теплая кровь. Чтобы убедиться провожу рукой и как — то заторможено взираю на алые разводы по пальцам.
Сосуды в голове заходятся стремительным биением. Белые мушки разлетаются перед глазами от очередного потрясения. Передо мной предстала реальность. Во всех красках и жестокости. Мое отражение оказалось кривым и уродливым.
Я как невольный пассажир скоростного поезда. Впереди обрыв, а красная стрелка на спидометре уже далеко за отметкой критично.
Комковатая слизь забивает горло и жуткой тошнотой стягивает желудок. Со слабым вздохом отползаю назад, когда Стас подходит ближе, нависая надо мной.
— Запомни, я не выношу непослушания. Нервы у меня почти на пределе, из — за твоей сестры, второй такой я не потреплю. Выведешь из себя, узнаешь много нового и тебе не понравится — гарантирую.
От бесстрастного тона я разом впала в оцепенение и перестала дышать.
— Стас, ты ведешь себя слишком грубо, — Арина встает между нами.
— Рот захлопни и иди, переоденься. Вавилов приедет через двадцать минут. Закрой ее в дальней комнате, будет дергаться — позови меня.
— Евка, пойдем. Тебе надо умыться, — Рина тянет меня за руку, я вырываю и отталкиваю ее. У нее действительно не все дома. — Ев, пошли, — с нажимом толкает в спину.
Прочь. Убери руки. Оставь меня.
Стас — мудак и извращенец. Рина — ехидна, заманившая меня в ловушку.
Хочется, раненым зверьком метаться по дому, в поисках безопасного убежища. Вот только чувствую: это только усугубит ситуацию и вызовет новые побои со стороны Стаса. Гораздо серьезней, чем кровотечение из носа. Он на взводе.
Цепляясь за перила, с трудом переставляю ноги, пока добираюсь до второго этажа. Рина идет следом, напевая все ту же мелодию. Что-то отдаленно знакомое.
— Что это за песня? — спрашиваю, равнодушно не поворачиваясь.
— Нам мама пела перед сном.
Молчу о том, что вот именно сейчас, она звучит как погребальный гимн, и совсем не как колыбельная.
— Во что ты меня втянула в этот раз? — спрашиваю находясь в состоянии полной обреченности. Все что во мне осталось — это пустота, скомканность эмоций и отрицание реальности.
Не густо, но я сохраняю трезвость мыслей. Может, все еще надеюсь, что это затянувшийся розыгрыш и аниматор слегка увлекся процессом, позабыв кое — что важное — у всего есть предел.
В воздухе виснет напряженная тишина. На Рину я не смотрю, жду ее ответа, как
