дома, тебе деньги несут. Проходи, новости расскажи. Что там у вас на почте рассказывают про Донбасс-то? Не слыхать, когда это кончится? — подсовывала табурет Уле:
— По-соседски живём, а тебя не видать, не слыхать, забегалась с этой сумкой. Есть чо доброе в новостях?
— Не-е… Придут за пенсией старики-то, сами не свои. Одни разговоры про это дело. А тут ещё в Корнеевку парня привезли, в цинковом гробу. Первого в районе нашем. Как страшно, тётя Марина!..
— Слыхала. Ой, не приведи Господи. Как вот там родители теперь? Молоденький совсем, на контракт после армии записался. И вот тебе и контракт. Вот и расти ребятишек! — сокрушалась Марина.
— А сынок ваш не торопится к покосу нынче. Бывало, отпуск угадывал к июлю, а нынче не приехал.
— Какие-то учения у них в ОМОНе, уехали. Почти не звонит. Не до покоса ему. Молодуха в городе с ребятнёй сидит, младший-то токо ходить начал. Каки с их помощники? Ничо, найму мужиков или куплю готового сена. В одни руки шипко-то не накосишь.
Раненько мужики у нас уходят. И пенсию не успеют получить, а уж на вечный покой, царство им небесное…. — Марина перекрестилась, оглянувшись на икону. Неожиданная мужева смерть всё ещё не укладывалась в сердце, хоть и год уж минул, второй пошёл.
Ульяна деликатно замолчала.
— Наталья-то ваша как там? Не звонит?
— Не. Сколь лет ни слуху ни духу, родителей не хоронила. Черкнула ей, а она будто и не видела. Как чужие, ей-богу. Чужие и то ближе. — Марина размашисто черкнула в ведомости, получила деньги и вышла проводить почтальонку.
А через несколько дней снова спешила Ульяна в дом Марины.
— Уль, ты чо-то зачастила. Или вторую пенсию мне решили приплатить? — пошутила Марина, увидев Улю. Тут же налила чайник, включила: — Хоть почаёвничаем с тобой. Одной неохота за стол садиться.
— Не. Тут такое дело, тёть Марина. — Улька мялась, не зная, как подступиться. — В общем, сегодня позвонили на почту из госпиталя. Оттуда, с Донбасса….
— Што? С нашего села кто-то? — нетерпеливо перебила Марина, доставая пачку с чаем.
— Ванька ваш, тётя Марина.
Вскрикнула, как подстреленная, Марина, чёрным снегом рассыпались по полу чаинки из пачки. Рухнула на стул, не видя света в окошках.
— Ой, ой… не падайте… Живой! Живой! Раненый, — засуетилась Уля, придерживая соседку за плечи.
— Что? Что «Ванька»? — Марина приподнялась с табуретки, то завязывала, то развязывала платок. Потом, содрав его с головы, размашисто вытерла им лицо. — Ты мне, Уль, всё прямо обскажи, — сдавленно всхлипнула: — Не тяни…
— В общем, звонок на почту был уже к вечеру. Звонит женщина какая-то. Уточнила край, село, потом говорит, что она военврач. Сообщила, что лежит парень из Забайкалья, Михайлов Иван. Только пришёл в себя, до этого в беспамятстве был три недели. Но и назвал село, откуда призвался. И врач-то решила, что нужно сообщить родным, возможно, переживают. Номера телефонов он не помнит, поэтому она позвонила в отделение связи. Вот… Всё, что я знаю.
— Это… Как ей позвонить? Я поеду, — сначала неуверенно, потом убеждённо: — Конечно, поеду! Каво бороню-то… Звонить! Это… Ты тут приглядишь за домом, а? Я поеду. Молодухе-то никак нельзя. Кормит же ещё маленького. Да ей и говорить пока нельзя, покуда всё не узнаю.
— Куда ты поедешь? На другой край земли? Лечат его там, сказала же она, — неуверенно заговорила Уля, потом махнула рукой… — Пригляжу.
И закрутилась суматошная неделя. Уля как самая толковая через Интернет заказала авиабилеты до Москвы и оттуда до Ростова-на-Дону. Ближе самолёты не принимали.
Марина по пятому разу водила Улю по двору и пригонам. Показывала, где и что лежит, кому и сколько корма подкидывать, а потом ревниво наблюдала, как соседка доит Ночку.
— Сойдёт. Она так-то непостылая, паута щас нету, не пришибёт. Слабосисяя, не пристанешь, — успокаивала Улю, а сама заботливо подсовывала Ночке кусок хлеба. Та недоумённо поглядывала на непривычно суетливую хозяйку и терпеливо сносила чужие руки.
— Ты не сообрази каких банок в сумку напихать! Вытаскивают при регистрации на рейс. Билет на ручную кладь только, всё. Что надо, на рынке там купишь. Дешевле намного, поняла? — наказывала всезнающая соседка.
— С пустыми руками, што ли? Как же это так? — расстроилась Марина, вспомнила сразу, как Ванька лез кусочком хлеба прямо в пиалу со сливками, оставляя крошки. А она, дурочка, ворчала. Да пусть бы ел!
Аэропорт, раньше вызывавший страх одним только своим названием, в этот раз пугал только медлительностью. Марине казалось, что каждый этап регистрации на рейс был растянут до какой-то неимоверной длины, невыносимой для неё. Отойдя от стойки регистрации в сторонку, она достала из сумочки таблетки валерьянки и выпила парочку, запив из бутылки с водой. Потом стало поспокойнее. То ли таблетки подействовали, то ли поняла, что вперёд самолёта не убежишь.
В прохладном нутре самолёта, залитого молочным цветом, и вовсе успокоилась: «Господи, помоги! Еду к сыну!»
По счастью, рядом никого не усадили и не нужно было с кем-то поддерживать беседу и отвечать на чьи-то вопросы.
Московский аэропорт, огромный, как город, вначале испугал Марину. Она бестолково крутила головой из стороны в сторону, заглядывала без нужды в билет, потому что всё равно ничего не могла в нём понять и её обуяла паника. Потом, поняв, что может опоздать на следующий рейс, он цепко ухватила за локоть проходящую мимо женщину в полицейской форме:
— Родненькая, подскажи, куда мне тут подойти? В Ростов-на-Дону надо срочно лететь. Сын у меня… там.
Женщина, понимающе окинув её взглядом, бросила коротко:
— Идите за мной и не отставайте.
Довела до одной из стоек регистрации, ещё раз посмотрела в билет:
— Вот тут. Будьте внимательнее, всего доброго.
Спустя час Марина уже размещалась в салоне другого самолёта. Облегчённо вздохнула и сунула в ноги небольшую сумку с вещами. Уля ещё дома дала ей номер сотового телефона:
— Тебя там встретят волонтёры, не переживай. Золото там, не девки. Семьи у всех, а они помогают бойцам. Посулились тебе помочь, наши с ними связываются.
В Ростове-на-Дону она, как было велено, подошла к справочному бюро и набрала переданный Улей номер. Не прошло и трёх минут, как сквозь толпу пассажиров к ней пробралась бойкая женщина лет сорока.
— Леся! — сунула руку для приветствия. — Вы из Забайкалья? Сын в Шебекино? Не переживайте. Всё устроим. Это не в Белгороде, а недалеко от него, госпиталь там. Но придётся подождать ещё сутки. Ждём одного, после ранения. Я его маме обещала. А потом вместе мчим до Белгорода. Я туда гуманитарку везу.
— А раньше я не уеду? Автобусом каким? — расстроилась Марина.
— Уехать-то
