мою сдержанность.
— Тот тип опекунства, на который претендовал Генри, не позволял ему оставаться твоим опекуном, если он женится на тебе. Вот почему он так и не подал документы. Ты никогда не была замужем за ним.
— Что?
Я не осознавала, что произнесла это вслух, пока он не взял мою руку в свою. Его ладони были мозолистыми, и от того, как они терлись о мои пальцы, у меня по спине пробежала дрожь. Его глаза сузились, и я поняла, что он заметил.
— Ты никогда не была замужем за моим отцом, — повторил он. — Он лгал тебе.
Лгал.
Комната, казалось, закружилась вокруг меня. Сегодня я мало ела, и мое тело болезненно напомнило мне об этом.
— Я не… я не понимаю.
Ксандер, выглядевший теперь обеспокоенным, положил руки на меня. На мою талию, но все же. Слишком фамильярно. Любой, кто посмотрит на нас, подумает…
Они уже так думают. Потому что он, блядь, только что рассказал им об этом без моего разрешения.
— Тебе все еще нужен опекун, — прошептал он. — Я найду способ заменить его, но мы все равно сможем пожениться. Я не повторю ошибку Генри…
Я отступила от него.
Закрыв глаза, я неглубоко вдохнула, вспоминая, как мне стало плохо в ресторане, и свои подозрения о том, что это может означать…
Черт. Я ведь не могла быть…?
Все это происходило слишком быстро.
— Мне нужно на воздух, — выдохнула я.
— Джордан, — сказал Ксандер. — Я…
— Пожалуйста. — Я толкнула его в грудь, мучительно осознавая, что за нами наблюдают. Все это было так грязно. Я чувствовала себя так, словно попала на съемочную площадку одной из тех безвкусных дневных теледрам, которые моя бабушка любила смотреть в своем доме престарелых с розовыми стенами. — Кажется, я сейчас упаду в обморок.
Ксандер неохотно отпустил меня, но его вес сместился, и он наклонился ко мне, когда я попятилась к двери.
— Отпусти ее, — сказал Джаспер. — Это… черт, это слишком много.
— Мы уверены, что это правда? — холодный голос Кайдена прозвучал резче, чем у остальных. — Поддельное свидетельство о браке, опекунство, жестокое обращение. Много обвинений, и все они кажутся хаотичными.
Они начали спорить: сердитый голос Ксандера кричал на Кайдена, Джаспер отчитывал своего брата за его черствость, а Джо пытался всех успокоить. Я увидела, как сотрудница, которая следила за мной раньше, высунула голову из кухни и исчезла.
Какая хорошая идея.
Их голоса звучали все тише, пока я бежала по коридору к своей комнате. Или, лучше сказать, к своей камере? Еще несколько человек из персонала, все мне незнакомые, осторожно держались в стороне. При виде моего приближения они разбежались, как перепелки.
Я едва заметила их присутствие, думая только о предательстве Ксандера и своих головокружительных страхах. Мне нужно было знать наверняка. Я должна была быть уверена.
Весь этот стресс давил на мой мочевой пузырь, так что, когда я проскользнула в ванную, мне не составило труда воспользоваться одним из тестов на беременность, которые Ксандер купил именно для этого случая.
Пожалуйста, только не положительный, — подумала я, закрывая глаза. Пожалуйста. Когда я открою глаза, пожалуйста, пусть будет одна полоска.
Только одна. Я приоткрыла глаз, и моему взору предстали две розовые полоски.
О, нет. Вот черт.
Что мне делать?
Теперь Ксандер воспользуется опекунством, чтобы заставить меня быть с ним навсегда, и наш ребенок окажется таким же пленником, как и я. Что помешает ему воспользоваться и этим?
Прежний Ксандер никогда бы не использовал ребенка в качестве пешки для личной выгоды. Но тот, кем он стал, не был прежним Ксандером.
Этот мужчина напоминал мне Генри.
Более жестокую, более подкованную версию Генри, которая заставила меня переживать за него так, как я никогда не переживала за настоящего Генри.
Он был Генри, вселившим в меня надежду на что-то лучшее.
Мой телефон с жужжанием упал со стола, где я в спешке оставила его. Вытерев глаза от набежавших слез, я посмотрела на сообщение.
Не было смысла звать на помощь, поняла я с досадой. Теперь, когда Ксандер прибег к старым трюкам Генри и начал следить за моим телефоном, все, с кем я переписывалась, могли быть использованы против меня. Я вспомнила момент, когда в самом начале своего брака поговорила с коллегой о некоторых своих опасениях по поводу моего «мужа». Она проявила сочувствие и пригласила меня поболтать, не зная, что наши сообщения пересылаются Генри.
Он отвел меня в сторону и сказал:
— Ты говоришь как параноик, Джордан. Будь осторожна в общении с другими. Ты так далеко продвинулась, и будет очень жаль, если ты окажешься там, с чего начала.
Излишне говорить, что в итоге я отшила ту женщину. Она, вероятно, все еще гадала, в чем моя проблема, и я чувствовала себя очень плохо из-за этого.
Неизвестный: Джордан, это Мишель. Здесь для тебя цветы. Я сообщила Ксандеру, но он не отвечает. Они хотят, чтобы ты расписалась за них.
Неужели Ксандер пытался откупиться от меня цветами? Еще одна частичка моего сердца откололась от этого классического приема Генри. Конечно, любимой попыткой подкупа его отца были драгоценности, но я полагала, что это всего лишь вопрос времени.
Я пнула тумбочку, отчего задребезжала прикроватная лампа. Затем взяла себя в руки и спустилась вниз, чтобы получить свои чудесные цветы-извинения, оставив телефон на столе.
Мужчины все еще спорили в гостиной. Ксандер перекрикивал низкий рокот Джо. Они, вероятно, будут заниматься этим по меньшей мере час, подумала я, испытывая жалость к Джасперу. Это наверняка было травматично для него, ведь он вырос, имея дело именно с такого рода перепалками со своим отцом.
Ксандер всегда был так внимателен и заботлив по отношению к своему брату и его триггерам. Оберегал его. Было время, когда он всегда вставал между младшим братом и отцом, защищая Джаспера от гнева Генри, словно собственного ребенка.
Теперь он подвергал Джаспера такому же аду и не замечал этого.
Черт, я снова собиралась заплакать.
Я прошла мимо них к двери и вышла в сад. Дул свежий холодный ветер, разнося аромат цветов. Что цвело зимой? Я не знала. Трава? Я покачала головой, ступая в тень японского клена, который возвышался над подъездной дорожкой.
Я не должна была удивляться, что это происходит со мной.
Я также не думала, что Генри толкнет меня. Или ударит.
Предательство каждого мужчины в моей жизни всегда начиналось медленным каскадом. Я не видела весь масштаб лавины, пока не оказывалась почти погребенной под ней и не могла дышать.
Почему с Ксандером должно быть по-другому?
