мертвяками. Врагов было так много, словно в округе объединились штук пять крупнейших гнёзд трупоедов, совместно раскопали пару кладбищ, чтобы достать оттуда зомби и пошли штурмовать Церковь Спокойствия. Сперва ребята тоже грешили на ГГК, а затем отказались от этой идеи. Слишком много тварей. Слишком скоординированная атака. Выглядело так, словно за ней явно кто-то стоял. Кто-то, кому моё пребывание в Обители застряло костью в горле.
— Судья? — мрачно предположила Юки. — Он звучит, как тот ещё мудак.
Она казалась более усталой и раздражённой чем обычно — сказывался долгий период без спячки на удалении от Убежища. Но всё могло быть гораздо хуже, и безумием от неё ни капли не пахло.
— Сомневаюсь. Он считает, что я также представляю его интересы, возвращая Обители былую славу. Может, кто-то с другой стороны? Дея?
Ребята переглянулись, Маэстус покачал головой.
— Владыка Нижнего Мира некромантию терпит, но не поощряет. Её прямая атака выглядела бы совсем иначе.
У меня маячила одна смутная догадка, но высказать её сейчас я не был готов. Нужно больше доказательств, на сбор которых могло уйти драгоценное время. Даже если она подтвердился, это никак нам сейчас не поможет. Так что вместо неё я просто спросил:
— Справитесь?
— Что мы, в тауэр дефенс никогда не играли? — хохотнул Уилл, что прозвучало почти натурально. — Справимся, ясное дело. Они лезут где-то раз в пять-шесть часов, даже поспать можно. Провизия есть, хилок навалом, мобы — низкоуровневый шлак. Это же просто халявный кач на выезде.
— Иди, Макс, — поддержала его Юки. — С богами можешь разобраться только ты, а мы тебя прикроем.
— Маэстуса берегите, — вздохнул я, поднимаясь на ноги, чем тут же вызвал его возмущённый ответ:
— Что за чушь⁈ Это я их буду беречь!
— Береги, береги, только учти, они бессмертные, а ты — нет.
Мы вместе дошли до алтаря внутри Церкви. Стараниями ребят, здесь пока ничего не изменилось, разве что в углу одного из окон пролегала едва заметная трещина — видимо, кто-то из гулей всё же докинул булыжник. Впрочем, вряд ли этого было достаточно для полноценного «осквернения».
— Неделя, — сказал я. — Даже меньше, шесть дней. Я вытащу Эми и вернусь к вам.
Закрывая глаза перед тем, как коснуться алтаря, я не знал, в какой части Обители окажусь. Снова в зале суда, под недоброжелательным взором Судьи? В комнате Лии, чуть не наступив на хвост теневому коту Сумраку? Возле входа в Санитарий? Просто в центре переплетения эшеровских лестниц и платформ без понятия о направлении? Но когда я открыл глаза, меня ждал сюрприз — абсолютно новое место.
Крохотная, тесная, незнакомая комната, освещённая единственной лампочкой. Стены и потолок с грубой побелкой, бетонный пол, из мебели — одинокая трёхногая табуретка в углу. Ни окон, ни дверей, настоящий склеп. Одно нахождение здесь больше пяти минут могло спровоцировать развитие клаустрофобии.
— Что за… — выдохнул я, но не успел закончить вопрос.
Кто-то очень крепко и очень больно схватил меня за ухо и потащил прочь, прямо сквозь стену, сквозь пространство, перевернув вверх ногами и вызвав резкий приступ тошноты. Спустя пару секунд меня швырнули лицом вперёд на платформу во внешней Обители — я только и успел, что выставить руки. А затем на меня обрушился шквал пинков.
— Хам! Дурак! Извращенец! — верещал откуда-то сверху голос Пенни, пока мои ноги, рёбра и зад огребали вполне ощутимых люлей. — Тебя никто не учил, что вламываться без спроса нельзя⁈
— Я… не хотел… — прохрипел я в свою защиту, с лёгким ужасом наблюдая, как полоска здоровья плавно, но неотвратимо убывает. — Меня… туда закинуло.
К моему облегчению, пинки прекратились. Недовольная рожица Пенелопы возникла сантиметрах в десяти от моего лица и, прищурившись, какое-то время меня изучала.
— Не врёшь? — с подозрением спросила она. — А ну клянись на Сердце!
— Клянусь Сердцем мира, — устало сказал я. — Меня убили, я возродился, коснулся алтаря в Церкви и оказался тут. А потом ты почти сразу схватила меня за ухо.
Повреждённое ухо ныло как проклятое, а по всему телу почти наверняка расплывались здоровенные синяки. Не остановись Пенни, она без больших проблем могла бы запинать меня до смерти — то-то бы ребята потом поржали.
— А-а-а, — протянула она. — Это, наверное, потому что я последней тебя благословляла. Прикольно!
Ничего прикольного в этом я не видел, но спорить тоже не стал. Богиня Веселья схватила меня за руку, без малейшего труда рывком подняла на ноги и с деланно-серьезным видом отряхнула мою одежду от несуществующей в Обители пыли. На ней снова был шутовской наряд, только с другой цветовой палитрой.
— Эх, ошибочка вышла, — беззаботно заявила она. — Просто не люблю, понимаешь, когда ко мне в комнату без разрешения заходят. Сразу злость такая берёт, прямо ух!
Я снова промолчал, хотя так и подмывало спросить, почему её комната выглядела как камера одиночного заключения. Во-первых, это не моё дело, во-вторых — могло вызвать новую вспышку гнева, в-третьих — Пенни, в общем-то, не была моим другом. Может, комната превратилась в каморку после смены её домена. Может, это ей навязал Судья. Может, у неё просто были аскетические вкусы.
— Да ладно, не дуйся, — со смешком сказала она, больно ткнув меня острым локотком под рёбра, как раз в район свежего синяка. — Раз уж я тебя обидела, буду искупать. Чего хочешь?
Хотел я много чего, всего и не перечислить. Больше всего — спасти Эми, но Веселье раньше ясно дала знать, что к ней она меня даже не отведёт. Вытащить хотя бы одного бога из Санитария, привлечь на свою сторону… А, точно.
— У вас в Обители есть кузнец?
Дверь, перед которой мы оказались, напоминала дверь в комнату Лии только своей функцией. А по внешнему виду она скорее походила на Врата Безмолвия, пусть и слегка уменьшенные. Я застыл, не уверенный, куда здесь стучать или звонить, но Пенни взяла инициативу на себя, высунувшись вперёд и нетерпеливо забарабанив кулачком в створку из сплошного чёрного металла. Звук вышел на удивление громкий.
— Слышу, — глухо донеслось из-за створок.
Я успел предусмотрительно отступить на шаг, как громадные двери распахнулись, явив хозяина комнаты.
Вблизи Лейф — а это мог быть только он — выглядел в разы более внушительно, чем издали в зале суда. Двухметровый мужик лет
