Книга Тень Нерона - Роман Буревой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
– Эй, парень, хочешь двадцатку? – окликнул Люса немолодой тощий мужчина, с головы до ног затянутый в блестящий черный костюм из кожи потолочника.
Люс почти сразу понял, что означает это предложение, и пустился бежать. Он мчался, пока совершенно не выдохся, а грудь не стало разрывать и царапать изнутри наждаком. Обессиленный, он привалился к стене и, хватая ртом воздух, тупо смотрел на вывеску кафешки на другой стороне улицы, на мутные, покрытые толстым слоем пыли окна, в одном из которых висело написанное от руки объявление: «Требуется мойщик посуды». Люс смотрел на эту кривую красную надпись, и до него не сразу дошло, что это означает: «Работа!»
Ему повезло!
Люс кинулся через улицу, едва не попал под мобиль, толкнул дверь в кафе, скатился по ступеням и припал к стойке, вцепившись в покрытый жирным налетом пластик ногтями.
– Мне нужен хозяин, – выдохнул охрипшим, севшим голосом,
– Я – хозяин, – буркнул лысый полный мужчина за стойкой. – Чего тебе?
– Там… – только и сумел выговорить Люс и ткнул в окно, где висело объявление. Теперь он заметил, что изнутри прилепленное к окну объявление вовсе не объявление, а красивая акция холдинга «Небесный город».
– Мытье посуды – три кредита в сутки, – отвечал скучным голосом хозяин. – Плюс пожрать задарма можешь два раза. Объедки твои, если не брезгуешь. Раз в месяц – премия. Двадцать кредов. Если работать будешь старательно. Станешь прогуливать или опаздывать – лишу премии. – Ну, готов?
– Хоть сегодня, – сказал Люс и, покосившись на окно, спросил. – Откуда у вас это?
– Ты о чем? А, «Небесный город»?! Да их печатают каждый месяц сотнями. Втюхивают бывшим рабам. Дурни их покупают. Мы их так и называем «рабские акции».
* * *
«Неужели сегодня я тоже должен идти туда и мыть посуду? – в ужасе думал Люс утром, открывая глаза. – Неужели мое предназначение – мыть посуду? Зачем? Зачем я должен мыть посуду? За три кредита? А зачем мне три кредита? Кредит за эту чертову дыру, кредит за купол и кредит просто так».
От синтезированной жратвы в дешевой кафешке его уже тошнило. Но он не мог позволить себе ничего другого. Кредит за крошечную комнатенку без окна, зато с сортиром и раковиной, кредит за купол… и… еще один лишний кредит. Почему-то всегда кто-то непременно его требовал себе: то коп, штрафующий за переход в недозволенном месте, то служба связи за пользование галанетом, то еще кто-то. Они падалыциками спускались с искусственного купольного неба, чтобы потребовать с несчастного Люса мзду.
Уж неведомо почему, но Люс месяца три или четыре пребывал в уверенности, что этот кошмар должен вот-вот кончиться сам по себе, и наступит какое-то новое житье. Ему даже стало казаться, что ему кто-то (только он не помнил, кто) пообещал, и не просто пообещал, а гарантировал счастье в грядущем, и надо только терпеливо дождаться выполнения этого обещания, и все будет замечательно. Но через три месяца Люс сообразил (это было как вспышка, как озарение), что никто ничего ему не обещал и не мог обещать. А все эти его надежды, весь этот план счастливой будущей жизни – взялся неведомо откуда.
Самым ужасным, наверное, было осознание факта, что нет никакого предела, никакого срока. Возможность куда-то уйти, уехать, изменить хоть что-то была ничтожной. На Колеснице Фаэтона Люс носил ошейник, и подобные мысли никогда не посещали раба, хотя нельзя было назвать его счастливым. Просто раб не понимал смысла этих слов – счастье или несчастье. Он считал, что так и должно быть, – ему положено работать и подчиняться, а не работать и не подчиняться – плохо, хотя иногда удавалось пофилонить.
На Петре он осознал, что подчиняется ничтожествам, а работа не дает ему ничего, кроме жалкого куска хлеба, затхлого воздуха и пахнущей водорослями воды. Неужели это и есть свобода – чертов купол, мытье посуды в кафе двенадцать часов в сутки и полуголодная жизнь? Или свобода в том, что один получает все, а другой – долю хуже рабской?
Несколько раз Люс пытался отыскать в галанете адрес Марка Валерия Корвина. При наборе этого имени на него сваливались гигабайты информации, но адреса Люс не находил. Связи не было. «Марк, помоги!» – кричал Люс в чертову консоль галанета, но крик его уходил в никуда. В ответ выпархивали голограммы порномоделей и предложения снять одну из этих красоток за двести или триста кредитов.
Это утро было таким же, как и все другие: внутри купола всегда царило теплое лето, сменялись искусственные ночи и дни, голубое небо или черное небо, всегда одинаковая липкая теплынь, шум бесчисленных работающих механизмов и безветрие.
Люс оделся (он уже давно носил фирменные белые брюки мойщика и рыжую майку с эмблемой кафе и цифрой «7» на спине – просто потому, что их отдавали в стирку, и не надо было платить в прачечной полкредита), плеснул на ладонь чуть-чуть воды, отер лицо. Ощутил ладонью щетину, но никак на это не среагировал (два кредита за лезвия и гель он выкладывать пока не собирался) и побрел в кафе.
В роскошных ресторанах подавали на фарфоре и серебре, там посуду мыли посудомоечные машины. В заведениях попроще пользовались разовой посудой и спускали все в утилизатор. В их забегаловке в тазу с едким раствором, от которого кожа на руках становилась шершавой и опадала серыми чешуйками, Люс двенадцать стандартных часов подряд полоскал пластмассовые разовые стаканчики и разовые пластиковые тарелки. Вилки и ложки, тоже разовые, он замачивал в другом тазу, а потом выгребал на поднос и нес в зал.
– Ложка грязная, ты что, не видишь, кретин, ложка грязная? – совал ему в нос покрытую желтым налетом пластмассовую ложку какой-то парень в черном комбинезоне и в трикотажной, натянутой до бровей шапочке вольноотпущенника.
Носить такую шапочку считалось среди бывших рабов особым шиком.
Люс не отвечал, он поворачивался и уходил в свой закуток, проверял на всякий случай бутылку с надписью «Жидкие перчатки». В бутылке что-то плескалось на дне, но из горлышка не вытекало ни капли. Хозяин на вопрос «Где перчатки?» отмахивался: «Нет денег» – и шел за стойку.
Раз в месяц приходил санинспектор, низкорослый толстяк в серебристом переливающемся костюме. Он осматривал кафе, морщился, и тогда официант Кер снимал свой фартук и удалялся с санинспектором в кладовую на полчаса, после чего толстяк уходил, весело насвистывая модный мотивчик. За эти «ценные услуги» хозяин прощал Керу многое: и опоздания, и ночные дебоши в кафе, и воровство жратвы по мелочи. Однажды Кер ударился в загул, и как раз в тот день явился санинспектор. Гость, как всегда морщась, оглядывал помещения и при этом бросал косые взгляды на Люса, потом принялся о чем-то шептаться с хозяином. Бывший раб все понял. И еще он сообразил, что спорить и надеяться отстоять свое достоинство – глупее глупого. Он выскользнул из кафе, удрал на другую сторону улицы, взлетел по открытой лестнице этажей на семь, уселся и стал ждать, когда же инспектор покинет кафе. Тут он обнаружил, что на многочисленных лесенках, опоясывающих высотные здания, что растут в куполе до самых искусственных небес, идет жизнь совсем иная, нежели кипящая внизу. Здесь разгуливают молодые холеные люди, затянутые в изящную одежду из тончайшей кожи потолочников. Они никуда не торопятся, о чем-то болтают, смеются, разговаривают на каком-то особом, не понятном Люсу языке. А главное, чего не понимал Люс, так это почему они весело и непринужденно порхают здесь, а он должен после ухода инспектора спускаться назад и снова мыть эту проклятую посуду. Иногда они уходят в здания и занимаются там какой-то непонятной работой, но что они делают внутри, узнать Люс не мог, потому что снаружи огромные синие псевдостекла не прозрачны.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Тень Нерона - Роман Буревой», после закрытия браузера.