Потому что я представляю волю клана Хасэгава. И даже если я не демонстрирую настоящую власть, это не означает, что мной можно пренебрегать… Я права?
— Да, госпожа…
— Тогда подумайте, что вы ответите дома. Вас наверняка спросят, почему русские спасали вашего господина, когда вы пили пиво и развлекались с гейшами.
Повернувшись, Норико пошла обратно. Она дико устала за эти несколько часов. Но еще предстояло сделать так много, чтобы верхушка пирамиды не рассыпалась от полученного удара.
— Мне нет прощения, госпожа. Прощу разрешение исправить ошибку.
— Сеппуку запрещаю. Какие-либо действия на территории Российской Федерации — запрещаю. Решение о вашей судьбе примут в Сендай… Можете идти, Сидоров-сан.
* * *
Я вчера успел помыться и переоделся в спортивку. Хотя домой не бежал, на метро ехал. Как-то не хотелось мне костями по улицам греметь.
Зато в субботу выспался. Забил на все и до обеда давил подушку. Потом в туалет сходил, в холодильник нос сунул и пожевал, что на полках под руку попалось. Минералкой запил и снова на боковую.
Разбудили меня в пять вечера. Гафаров позвонил. Я спросонья не сразу трубку взял. Но все же ответил на звонок:
— Да?
— Живой?
— Вроде бы, Марат Юсуфович. Отлеживаюсь, но без фанатизма. Наверное, вставать надо.
— Ближе к вечеру? Силен ты, однако… Ладно, что звоню. Мне документы пришли со всеми необходимыми печатями. Тебе официально подтвердили самооборону, дело закрыто. Нам попутно с утра кучу благодарностей сверху отсыпали за спасение Хасэгава-сан. Попутно еще люлей от босса получил, что твой сигнал сразу наверх не переправили. Но смог отмазаться, что боялись второго директора спугнуть. Теперь все сидят под веником и ждут, что там по итогам порешают. Правда, это наверху освободившееся кресло делят, нас вроде не касается.
— По машине что?
— В ремонт отдали. Там не так все плохо, поэтому даже и не вспомнил никто о твоем эпичном таране.
— Понял. Значит, меня решили не трогать.
— Именно. Работаешь, как обычно. Ну и мы с «поляной» определимся. Очень многие на втором этаже тебе рабочим местом обязаны.
Я сел на кровати, придерживая прямоугольник телефона рядом с ухом.
— Не проблема. Все равно вечерами в зале пересекаться будем, там и договоримся.
— Точно… Ладно, я дальше побежал. У меня эти выходные все в офисе проходят. Поэтому — до понедельника. И постарайся больше лопатой не размахивать. Это видео сразу под гриф ушло, но кто успел посмотреть — впечатлился.
— Постараюсь.
Делать мне больше нечего, снова против автоматов и пистолетов с дубьем вылезать. Был бы один — я бы еще в лесу затерялся, а не охреневал в героическом порыве.
Так. Проснулся и даже вроде проголодался. Надо будет в магазин сходить. Потому что у меня в закромах на один перекус, а завтра я наверняка в зале застряну.
В магазине меня неожиданно тормознули у кассы.
— А я вас в новостях видела!
Я обернулся за спину — может, там какой-то крутой перец стоит? Звезда из местных шоу… Нет, только старушка телегу тащит.
— Меня? Где?
— Да вон, по телевизору! Запись крутят. Журналисты рассказали, что наркоманы громили магазин, а вы сдачи дали. Милиция официально поблагодарила «Динамо», где занимаются люди с активной гражданской позицией!
Чуть наклонившись, смог разглядеть картинку на плоском экране. Обычно там рекламу местных товаров крутят и разное про скидки. А сейчас — в самом деле. За мой счет Подмосковная милиция пиарится. Спасибо еще, что Норико не стали в кадр тащить. Только я рядом с группой захвата. И уже без наручников. Это как раз, когда прощались и друг другу в вечной любви клялись. Я им спасибо, что не пристрелили ненароком. Они мне, что магазин почти целым оставил.
Кассирша добыла из кармана телефон и умильно изобразила «грустного котика»:
— Можно с вами сфоткаться? Ну, пожалуйста!
— Да без проблем.
Иду домой, волоку два огромных пакета, куда закупленное сгрузил. Пакеты подарили. С широкими крепкими ручками. Специально, чтобы можно было нагрузить разного и не бояться в ближайшую лужу рассыпать.
Еще разок отжечь в похожем стиле и пора лепить на спину плакат: «Робин-Гуд! Помогаю всем и каждому! Недорого!»
* * *
Не успел утром воскресенья в зал зарулить, как меня почти у входа тренер перехватил. Подцепил за майку и за собой повел.
— Голубь ты наш сизокрылый. Пойдем, похвастаю. Вечером вчера привезли. И даже копию шикарного кино по старым связям смог себе добыть.
На стене висит в рамке грамота. Министерство внутренних дел выражает благодарность Рыжухину за отличную подготовку спортсменов и воспитание оных в рамках защиты Отечества. Чугунным канцелярским языком, зато все на глянцевой бумаге, с завитушками и целых четыре фиолетовых печати понизу.
— Красиво, Станислав Георгиевич.
— Это точно. Мне уже пятеро звонили, кому погоны с лампасами на работу таскать приходится. Хотят поближе с методиками ознакомиться… Поэтому давай мы с тобой посмотрим, что ты там учудил. Чтобы я представлял, как от нежданно свалившейся славы отбиваться. Покажешь, как ты просквозил. Заодно разбор полетов устроим.
И пошли. По каждому моменту. Почему я поступал так или иначе. Где и какой предмет смог схватить. Как меня старались угробить, а я всячески на это возражал.
Смотрели вдвоем, других студентов даже близко не пустили. Похоже — в самом деле короткометражка под гриф пошла. Потому что очень уж с официальным репортажем все расходится. Журналисты заявили, что случайный покупатель хулиганам в бубен настучал и прибывшие спецы скрутили идиотов. О том, как покойников в черных мешках вывозили и двоих поломанных из «джипа» добыли — это для служебного пользования.
— Что скажешь, Иванов? Хочу твое мнение услышать.
— Повезло мне, Станислав Георгиевич. Чудом в живых остался.
— О, хорошо, что понимаешь. Теперь давай в деталях.
И еще
