— Рустам, почему ты молчишь, что случилось?
Когда через полчаса здесь же проезжал «мерседес»
Забельского с охраной, им пришлось затормозить ввиду образовавшейся пробки.
— Почему стоим? Что там случилось, узнай, Сережа… — устало сказал проснувшийся Григорий Иванович телохранителю. — И скажи, мы очень спешим. Нас в Белом доме ждут.
Тот вылез из машины, потолкался среди гаишников, кому-то из них сунул один портрет Франклина в серо-зеленом обрамлении, и гаишник сразу засуетился. Сережа через несколько минут вернулся.
— Ну что там случилось?
— Чайник там, с Кавказа. Говорят, вел машину и одновременно базарил по сотовому. Ну, дело обычное — руль не удержал, и самосвал ему в лоб. Тот водила вроде ничего, а этот сразу насмерть.
— Боже, какой ужас, — вздохнул Григорий Иванович. — В цивилизованных странах давно запретили водителям пользоваться сотовыми, а мы все чего-то ждем.
— Сейчас мы ждем, когда освободят нам дорогу… — Сергей кивнул на гаишников, расчищавших перед ним трассу, отгоняя машины и людей.
…Григорий Иванович Забельский прибыл к вице-премьеру правительства Петру Анисимову с опозданием.
Вице-премьер был в кабинете один.
— А Ильи Михайловича разве не будет с вами? — спросил Забельский, сощурившись, когда они обменялись рукопожатиями.
— Ну, раз у вас возник такой вопрос, длинных предисловий не потребуется, — сказал Анисимов, показав гостю на стул.
— Насколько я понимаю, речь пойдет о предстоящих торгах «Телекоминвеста», — осторожно сказал Забельский.
Анисимов ответил не сразу. Сначала испытующе посмотрел на гостя.
— Илья Михайлович, кстати говоря, тоже ожидается с минуты на минуту. Но я хотел прежде поговорить с вами…
Он прошелся по кабинету, обдумывая первую фразу.
— Скажем так… Судя по разговору, состоявшемуся у меня с господином Любезновым в английском посольстве…
— Извините, Петр Сергеевич, я в курсе вашего с ним разговора. Он вам все рассказал по поводу видеокассеты, где вы с Олей… Вы видите, я выложил карты на стол. Поэтому не будем терять время. Выложите свои. Мы еще не знаем настоящей цены каждой минуте, которую Оля Замятина проводит в заложницах.
— Хорошо. Чего вы хотите? — остановился напротив него Анисимов.
— Вы хотели спросить, чего хотят похитители? — уточнил Забельский.
— Они выполняют ваш заказ. Поэтому я спрашиваю у вас.
— А как вы сами думаете? — негромко спросил Григорий Иванович
Анисимов молча взглянул на него и снова прошелся по кабинету.
— Блокирующего пакета вам хватит? — спросил он тоже тихо. — Или вам обязательно нужен контрольный? Хотя о чем я… Вам нужна моя отставка?
— Вы хотите это обсудить в отсутствие Ильи Михайловича? — спросил Забельский после паузы и сел на место.
— Признаться, думал, но я очень надеялся, вы скажете, что торг неуместен… — вздохнул Анисимов. — Что в то время, когда Оля Замятина томится в застенке, когда речь идет о ее жизни и чести, заводить столь циничный торг, ну й так далее…
— Да, вы правы, — смешался Григорий Иванович. — Мне действительно было трудно представить, как вы, Петр Сергеевич, с вашим трепетным и чистым чувством, какое вы испытываете к Оле, можете в такой трудный момент, когда она там страдает, говорить о чем-то постороннем.
— Никого, ни вас, ни Ильи Михайловича наши отношения с Олей не касаются… — негромко сказал Анисимов. — Я постараюсь говорить с вами на понятном вам языке. Итак, я спрашиваю: чего вы хотите? Или по-другому: какой итог торгов по «Телекоминвесту» вас бы устроил? Я все прекрасно понимаю: только в ваших возможностях как можно быстрее вытащить ее оттуда. И говорю так, поскольку она действительно мне дороже всего на свете… Поэтому я спрашиваю: сколько? Наверняка освобождение ее и ее коллег обойдется в очень круглую сумму.
— Есть вещи, которые дороже любых денег, — туманно ответил Забельский, глядя в потолок. — Любовь, например.
— Понимаю. Но лично у меня таких денег нет. Поэтому я предлагаю вам компенсацию, которая, как вы понимаете, в десятки раз превысит эти расходы. Итак? Чего вы хотите? Моей отставки?
— Не вашей, — сказал Забельский — Всего кабинета. Потом вам предлагают занять пост премьера, а вы берете меня к себе первым замом. В таком раскладе Илья получает блокирующий пакет «Телекоминвеста». Все довольны.
— Вы же понимаете: это решает только президент, — помотал головой Анисимов.
— Смотря как объяснить ему истинную причину. Вам он всецело доверяет.
— А запасной вариант? Наверняка он у вас есть?
— Да, ваша отставка, — быстро ответил Забельский. — Но вы порекомендуете премьеру мою кандидатуру. Тогда Илья получает блокирующий пакет. Это, само собой разумеется, если мне удастся Олю и ее товарищей оттуда вытащить.
Анисимов молча кивнул.
— Но при этом никто и никогда не узнает о нашей сделке, — добавил Григорий Иванович. — Я очень рассчитываю на вашу порядочность.
— А хоть бы и узнали… — усмехнулся Анисимов. — Большого значения это иметь не будет. Так… После проведения торгов я одновременно подам на развод и попрошу отставку. С женой я уже говорил. С премьером пока нет. Только это глубоко между нами. Я могу в свою очередь рассчитывать на вашу порядочность?
Забельский кивнул. Анисимов взглянул на часы, сел на место.
— Однако, запаздывает Илья Михайлович, — сказал он через какое-то время. — На него это не похоже.
— Пробки, — сочувственно ответил Забельский. — Я сам к вам с трудом прорвался.
Корецкий стремительно вбежал в кабинет, поздоровался за руку с Анисимовым, пронзительно взглянул на Григория Ивановича.
— Извините… И здравствуйте. Я вижу, вы уже о чем-то договорились?
Виктор Шаравин приехал в прокуратуру к Турецкому, как условились, утром. Денис был уже там.
— Так, дочь Хубиева была освобождена одновременно с захватом Ольги Замятиной, — сказал Турецкий. — Моя версия — их обменяли. И Хубиева была захвачена именно с этой целью.
— Логично, но не доказательно. Как это проверить? — спросил Денис.
— Я предлагаю тебе, Витя, — обернулся Александр Борисович к Шаравину, — прямо сейчас позвонить Хубиеву. Он тебя уже знает. И спросить его об этом в лоб.
— Верно! Как если мы об этом уже все знаем, — поддержал Денис.
— Ну и как вы мне посоветуете с ним разговаривать? — спросил Шаравин, набирая номер на своем мобильнике.
— Пожестче, — сказал Турецкий.
— Возьмите его на пушку, — добавил Денис. — Говорите уверенно, даже с насмешкой. Мол, мы все уже знаем и все понимаем, а не предполагаем. Дави на понятия мужской чести. Горцы это обожают.
