обидно, если бы он увидел список гостей.
Не знаю, кто договаривался и рыл могилу — упустил этот момент. Но к сроку яма на семейном кладбище была готова.
Пришел священник. Дождавшись момента, пока все соберутся у гроба, он открыл псалтирь и затянул красивый и глубокий речитатив. Слова отзывались тихим эхом в заполненном людьми доме, гулко разносились по этажам.
Сдержать слез было невозможно — душу тянула тоска.
В день похорон шел снег. Говорят, что примета хорошая, но мне по отношению к похоронам не хотелось употреблять слово «хорошо», в любом из ключей.
После погребения священник выразил соболезнования и покинул нас. Мы водрузили на могилу венки, цветы. Люди подходили, подходили и подходили, и вскоре за искуственной зеленью не было видно самой могилы.
Остаток каникул прошел в тишине. Мы постепенно вернулись к своим делам. Жизнь шла дальше — мы начали шутить, улыбаться. Только Степан по-прежнему засыпал в родительской комнате.
А я наконец-то набрался душевных сил и зашел в кабинет отца.
Помещение казалось темным и пустым. Безжизненным. Не загорятся больше дрова в камине, разожженные рукой отца. И по билетам, брошенным второпях на стол, никто никогда не отправится в отпуск.
— Видит судьба, я не хотел, чтобы было так, — хрипло прошептал я. — Никогда не стремился стать главой рода, никогда… никогда не рвался к власти.
В дверь поскреблись.
— Да, — прикрыл я глаза. Хотелось выговориться, без посетителей и прочих
— Айдар Савельевич… — сунулся в кабинет Михаил, целитель. — Простите, что не побывал на похоронах… Не смог. Простите еще раз. Вот все документы по поводу смерти вашего отца. Заключение медэкспертов, магов-целителей, все с печатями, все официально.
— Да заходи, присаживайся, — кивнул я на кресло у камина. Документы я забрал и кинул на стол. — Расскажи лучше сам, своими словами.
— У него оторвался тромб. Если бы он согласился на полное обследование, — к чему я его, кстати, подбивал! — мог бы протянуть минимум лет двадцать, а так — видите, как получилось…
Я кивнул. Потом обернулся и подошел к холодному камину. Протянул руку и выбрал кочергу помассивнее.
— Говоришь, тромб? — Задумчиво уточнил я.
— Да. Вскрытие показало тромбоэмболию. Это закупорка со…
— А я думаю, что все в порядке с ним было, — бесцеремонно перебил я. — И мне не дает покоя, что ты появился, когда отца похоронили. Не затем ли, чтобы нам было сложнее провести повторные анализы? Все-таки организовать эксгумацию, если мы будем не согласны с твоими выводами, как-то не по-христиански, и в целом не по-человечески. Тревожить покойников в Империи-матушке не принято.
— Да ты чего, Айдар? — Побледнел целителишка, когда я шагнул от камина, отрезая уроду путь к двери.
— Знаешь, ты просчитался, — махнул я кочергой, примеряясь к весу. — У отца все было прекрасно и с сердцем, и с сосудами.
Из своей прежней жизни знаю — если уж там он прожил полвека без симбионта, то здесь с симбионтом еще больше бы прожил. Кстати, это второе, в чем они просчитались.
Я подкинул кочергу, поймал ее, а потом посмотрел на мага.
— У тебя сегодня будет охренительно долгий и неприятный вечер.
* * *
После того, как Михаил перестал кричать, скулить и прикрываться окровавленными руками, я залез в его голову.
И — сюрприз, он действительно ничего не знал. Воспоминания ему потерли, и потерли качественно. Я бы даже сказал, что идеально затерли, вот только есть маленький нюанс — у каждого менталиста и иллюзиониста есть свой почерк. Если знаешь, кого или что искать, найдешь.
Фальшивые воспоминания были идеальны. Неотличимы от реальности. Но в них было слегка зябко, воздух в них неуловимо пах свежестью и еловыми ветвями. Не знаешь, чего искать — не обнаружишь, но почерк менталистов Морозовых я узнал.
А после этого — позвонил в полицейский департамент, сообщил о своих подозрениях, и целитель уехал, закованный в наручники.
Результат последовал всего через пять часов. Нет, меня не порадовали звонком, мол, мои подозрения подтвердились, мы все знаем, вот имя убийцы. Просто когда я пытался разобраться в семейных делах, стараясь отогнать мысль, нужно ли вообще в них разбираться, в кабинете появился эгрегор с чемоданчиком в сияющих руках.
— Люди, которые убили твоего отца, сделали это без моего ведома, — с ходу сказал эгрегор, и протянул чемоданчик. — Возьми. Здесь шестьдесят миллионов. Я знаю, что ты расстроен потерей, но так же знаю, что в ваших кругах можно уладить все вопросы с помощью… виры.
Я посмотрел на него в ответ. Я был настолько вымотан, настолько опустошен, что даже ругаться не хотелось. Во мне осталась только озлобленная усталость.
Для меня не стало секретом, что если я сейчас откажусь, меня отправят на встречу с папой, а голову Морозова будут лечить другие люди.
— Конечно возьму, — глухо ответил я, перехватывая ручку чемодана. — Отец тоже взял деньги, которые ему предлагали за Веронику.
Я не ощущал эгрегора, но сразу понял — он мне не верит, слишком легко я принял чемоданчик. Но что поделать, если убедительно истерику я не сыграю?
Поэтому я не без удовольствия добавил:
— Но денег мало. Тот менталист, который чистил воспоминания Михаилу, и тот человек, который убил отца. Мне нужны их жизни. Не пытайся выставить виноватыми козлов отпущения, я перерою все их воспоминания, прежде чем убить.
— Полагаю, менталист должен быть с запечатанным даром? — спросил эгрегор равнодушно.
— Да, так будет лучше.
— Их привезут к тебе, — кивнуло существо. — Что-нибудь еще?
— Нет… Пока нет.
Распорядитель исчез. А я отодвинул от себя бумаги и решил, что не нужна мне игра в благополучие рода. Слишком уж тесной она стала для меня.
К чемоданчику я не притронулся. Я поступил иначе — втихую договорился о выплате компенсации Липовым за обнесенный торговый центр, а в следующем же выпуске видео на канале иллюзионистов признался, что владею навыком, который позволяет подчинять монстров. И продемонстрировал его.
Открытие тайны рода не прошло незамеченным — новость быстро разлетелась по городу. И сразу же за этим на меня обрушился шквал звонков. Звонили Нике, маме, звонили мне. Я безжалостно сбрасывал все звонки, но самые настырные вышли на Дашу, моего личного секретаря, и бомбардировали ее письмами. И уже с ними девушке приходилось разбираться — она как раз освободилась, и я поставил девушке новую задачу — найти самый выгодный
