командиры, но непременно ВЗРОСЛЫЕ. Детские поэтические опыты могли быть представлены для обозрения в малых газетах в так называемых «Детских уголках», одно-два стихотворения своего пера могли блокадные радиоредакторы дать прочитать в эфир (но явно – с антифашистским уклоном, а не воспевая времена года).
Время этого поколения тогда ещё не пришло: они начнут проявлять себя в начале – середине 50-х годов, и некоторые, наиболее способные ребята (почти исключительно – мальчики) вскоре добьются выдающихся результатов. Например, Евгений Евтушенко в стихотворении о свадебном празднике в военную пору в Сибири, на его родной станции Зима. Ближе к концу 50-х годов увидят свет первые книжные дебюты, уже говорящие понимающим читателям, что в русскую поэзию пришло поколение отважных и очень своеобразных юных поэтов, и наиболее чуткие читатели сразу же поняли, что сперва в маленьких библиотечных залах заговорит будущее поэзии, которая во всю ширь развернётся уже на стадионах, что как-то в одной частной беседе отметила слегка иронично, но всё же с чувством зависти такая камерная поэтесса, как Анна Ахматова.
И наконец, в самом начале 60-х годов на поэтической арене появятся и авторы нашего сборника: Игорь Волгин, Лариса Васильева, Игорь Таяновский… Следующий ряд возникнет уже в 70-80-е годы: Анатолий Молчанов, Анатолий Белов, Виктор Максимов, Олег Цакунов. Все они – постарше нас, представителей послевоенного поколения, которое именно в ту пору обозначилось в литературных кружках, поэтических студиях повышенного типа. У нас в Ленинграде таким переломным годом был 1963-й, когда литературный клуб «Дерзание» провёл вечер, посвященный Евгению Евтушенко, Роберту Рождественскому и Андрею Вознесенскому.
В нашем сборнике, хотя и объёмном, и достаточно полном, нет никакой возможности дать глубокую и широкую оценку идейно-художественным особенностям представителей нового поэтического слова, но всё-таки эта книга, первая в своём роде, поможет увлечённым читателям сориентироваться в делах поэтических.
Разучился я сочинять документы! Ну, никак не вернуться к этому специфическому канцелярскому жанру – всё тянет на чисто художественный… А ведь раньше, бывало, приходилось и вызволять из объятий ГАИ члена Союза писателей, который вляпался в дорожно-транспортное происшествие; Михаилу Дудину оформлять документы на присвоение звания Героя Социалистического Труда; готовить многочисленные материалы для Фёдора Абрамова в связи с выдвижением его «Пряслиных» на Государственную премию СССР; разбираться с милицией по поводу «подвигов» некоторых литераторов, преимущественно стихотворцев… И все эти материалы приходилось тщательно изучать. А тут – черты СВОЕЙ автобиографии!
Думал я, думал, с чего начать, и пришёл к выводу, что начинать надо с первого класса. В детский сад я как мальчик сугубо домашний не ходил, посему с понятием «коллектив» встретился только в школе.
Меня часто спрашивают, когда я впервые вышел «на аудиторию» с рассказами о Великой Отечественной войне. Я, хитро улыбаясь, отвечаю, что зимой 1953 года – в первом классе!
Тогда лютовала скарлатина, особенно часто она поражала учеников начальной школы. И вот одним горьким днём для меня, деда, бабушки и двух тётей, воспитывавших меня, сироту, оставшегося без матери на второй день моего рождения, врач-педиатр настояла на госпитализации. Бабушка и старшая тётя, зная как никто, что я «избаловыш», – в слёзы, а я их успокаивал: «Ничего! Прорвёмся! Как-никак, а уж в Новый год мы будем снова все вместе!»
В детской больнице имени Филатова мне не понравилось. Температура у меня вскоре спала, я стал ходить, и однажды мои дороги привели меня вечерами после отбоев в комнату для медсестёр. Дело в том, что я очень скучал по взрослым аудиториям. Детские, довольно глупые, слезоточивые и крикливые, меня как-то к себе не тянули.
…И вот я важно сижу в окружении медсестёр и нянечек и важно, со знанием дела, рассказываю им (разумеется, со слов моего отца, писателя и военного корреспондента, участника обороны Ленинграда и взятия Берлина) с такими подробностями, что на столе успевают остыть приготовленные для меня угощения! Разная вкуснятина – мои первые литературные и сценические гонорары.
Женщины и юные девушки с заплаканными глазами благодарят меня за откровенные и по-своему уникальные военные устные рассказы, но просят теперь что-нибудь «смешное». И я начинаю им в лицах и в звериных физиономиях вести короткие и забавные рассказы о династии Дуровых, о самом младшем из Дуровых – Юрии Владимировиче, о его дочке Наташе, уже имеющей трудовую книжку: дети цирковых артистов очень рано начинают работать и даже получать пусть минимальные, но весьма отрадные зарплаты.
Итак, начало зимы 1953 года, а сейчас – лето 2023 года. И все это время я не расставался с военно-героической тематикой сперва как прозаик, затем как публицист, наконец как поэт, как автор цикла литературных передач «Память сердца» (таких почти всегда 40-минутных передач прошло 167!). Любимая тема меня вывела на первую самостоятельную сценарную работу: в творческом объединении «Лентелефильм» я дебютировал как кинодраматург-кинодокументалист тридцатиминутным фильмом (для документалистики это солидный метраж!) «Сорок первый – наш год призывной…» о прорыве блокады, о трёх непосредственных участниках этого легендарного прорыва – поэтах Александре Межирове, Леониде Хаустове и Анатолии Чепурове. Хаустова и Чепурова я лично знал ещё с дошкольных лет, с Межировым познакомился, готовя сценарий для «Лентелефильма», плюс к этому – у поэтических книг.
Вообще-то я всегда с ранних лет мечтал о кинорежиссуре. Не скрою – кое-какие возможности у меня были, но какое счастье, что я ими не воспользовался! Даже в случае удачи я бы психологически не смог учиться у активно работающих в ту пору мастеров кинопедагогики. К тому же я словно знал, что придёт пора «перестройки», и на экраны хлынут такие низкопробные ленты, что участвовать в их производстве я бы не смог.
И я вернулся к родной своей поэзии, которой верен всю жизнь. А проблему с высшим образованием я решил так: стал студентом факультета журналистики нашего Ленинградского университета. Факультет находился тогда в исканиях, щедро экспериментировал, и мне посчастливилось углубиться в проблемы очерка, фельетона, кинорецензии и рецензии (преимущественно на поэтические книги).
Подкрепили мои действия и производственные практики: первая – в многотиражной газете производственного объединения «Фарфоровый завод имени М. В. Ломоносова»; в отделе промышленности «Дагестанской правды»; в отделе комсомольской жизни хабаровской газеты «Молодой дальневосточник». Затем – почти двухгодичная стажировка в редакции киножурнала «Ленинградская кинохроника» и наконец – в отделе литературы и искусства газеты «Известия», которая отличается от нынешних «Известий», как день от ночи.
Понемножку я втягивался в радиожурналистику – сперва на заводских радиостудиях, затем в студиях на базе районных газет. Начиная с 1971 года стал по возможности регулярно выходить к микрофону с литературно-художественными передачами на нашем Ленинградском городском радио и успел ещё застать легендарных радиожурналистов героической
