– Все ясно, амир.
Муталиев, хотя и говорил с ним по-чеченски, все же понизил голос до полушепота.
– Там и кончите его.
– Да, амир.
– Да. Наточил его как следует.
– Не сомневайся, амир, все будет сделано в точности.
– Все Тамара! – резко, как отрубил, сказал Тимур. – Некогда нам тут устраивать прощальные сцены! Тем более что ты с ним еще увидишься. «На том свете», – добавил он про себя.
Тимур жестом показал двум вайнахам, что им следует посадить Протасова на заднее сиденье «Форда» и самим составить ему компанию. Затем крепко взял девушку за руку, чтобы она не вздумала податься за этой троицей.
Прежде, чем Протасова втолкнули в машину, прозвучала еще одна негромкая реплика.
– Прощай, кяфир! – сказал Муталиев. – Помнишь Алхан-Калу?! Все будет так, как я тебе тогда обещал.
Машина, прощально мигнув подфарниками, скрылась в серой предрассветной мути. Тамара вытерла слезы, после чего, понукаемая оставшимися с ней чеченцами, поплелась обратно в дом.
Глава 20
Когда «Форд» немного отъехал от дома, Беслан, ухнув Протасову по ребрам локтем, поинтересовался:
– Как настроение, кяфир? Понравилась тебе наша «гостиница»? А может, у тебя есть какие-то претензии по обслуживанию? Так ты не молчи, скажи!
– Пошел ты на х…, чеченский козел!
За эту невежливую реплику Протасов еще раз схлопотал по ребрам, но уже с другого боку, от Саита.
– Тут, русская свинья, не кабак! – сказал Саит. – Попридержи свой язык, а то отрежу!
– Пусть говорит, – сказал Беслан. – Здесь недолго ехать. Скоро, кяфир, мы тебя… отпустим.
В салоне послышалось дружное ржание. Протасов поерзал, пытаясь устроиться поудобнее, но куда там – так прижали с двух боков, что особо и не рыпнешься.
За те шесть с хвостиком лет, что Протасов провел вне пределов России, у него не было возможности смотреть отечественные фильмы. Но однажды, когда они в очередной раз оказались в Косово, в районе Приштины, ростовчанин Леха, единственный земеля в протасовской роте, выменял на что-то у российских миротворцев пяток кассет. Из всего просмотренного Александру запомнился михалковский фильм «Утомленные солнцем».
Особенно его финальные кадры: яростная драка в салоне машины, на которой арестованного чекистами комдива Котова везли на Лубянку, почти мгновенный переход от остервенения к ледяному спокойствию, и в особенности то, как поразительно точно сыграли Михалков и Меньшиков своих героев.
Никогда заранее не знаешь, о чем ты будешь думать в те мгновения, когда тебя поведут на смерть.
Беслан сидел слева от Протасова, подпирая его массивным корпусом. Помимо этого, он держал кяфира своей железной дланью за руку, чтобы тот не вздумал брыкаться. Саит – справа на на заднем сиденье, кресло пассажира, расположенное впереди, пустовало. Мешок с головы заложника так и не сняли, как и наручники.
Вайнах, сидящий за рулем, проложил маршрут, строго следуя инструкциям амира. «Форд», проехав километров около трех по грунтовой дороге вдоль лесопосадки, приближался к развилке, от которой до нужного им места рукой подать.
Дорога была хотя и грунтовой, но достаточно ровной. Поэтому вайнах давил на газ, чтобы побыстрее добраться до места, разделать там кяфира, как тушу, и, пока окончательно не рассвело, успеть вернуться обратно.
К плавному, как дуга, повороту, он подъезжал со скоростью около восьмидесяти. «Сейчас, – сказал себе Протасов, уловив начало этого гибельного виража. – Да, прямо сейчас!» Резко отклонившись назад, сколько позволяла спинка сиденья, Протасов тут же как пружина выстрелил вперед, разрывая цепкие объятия с двух сторон и одновременно метясь скованными браслетами руками в цель, каковой являлся затылок водителя.
Попал…
«Номер» получился даже покруче, чем тот, что продемонстрировал, улетев со своим «Шевроле» в овраг, Ахмад Бадуев.
Водитель, получив страшной силы удар по голове, ткнулся носом в баранку. Вместо того чтобы довернуть ее в том направлении, куда искривлялось дорожное полотно. Соответственно, убрать ногу с педали газа он тоже «забыл».
Протасова выручило то, что его инстинктивно дернул за шиворот Беслан – у этого массивного вайнаха оказалась поразительно быстрая реакция.
Но это единственное, что успел предпринять Беслан. «Форд-Скорпио», двигаясь на скорости под восемьдесят, не вписавшись в поворот, вылетел под острым углом с дорожного полотна, чуть накренившись на левую сторону, подскочил передними колесами на какой-то кочке, и, не успев приземлиться, с хряском врезался в ствол многолетней липы…
Протасов, хотя и сумел упереться скованными руками в спинку переднего сиденья, – спасибо Беслану, что дернул на себя, – ощутил мощный динамический удар, от которого у него громко лязгнули зубы.
Справа от себя, едва только он обрел способность соображать, там, где сидел Саит, он ощутил пустоту. Но ему следовало не только быстро соображать, но еще и очень быстро действовать…
Беслану, кажется, крепко досталось. Во всяком случае, в первые секунды после столкновения «Форда» с деревом он ничем себя не выказал…
Протасов, чуть отклонившись вправо, – куда это подевался Саит? – угостил своего соседа слева ударом с двух рук, сцепленных воедино.
Попал, сдается, в плечо… Беслан тут же захрипел, заводился…
Растормошил, блин, медведя!
Прохрипев короткое ругательство, Протасов еще раз двинул взятыми в замок кистями рук Беслана и на этот раз, как ему показалось, угодил в его медвежью башку.
Еще раз… Еще! До режущей боли в израненных запястьях! Еще!! Ожидая выстрела каждую секунду – от любого из этой троицы! Или смертельного удара ножом! Все…
Только сейчас Протасов, едва не рыча от возбуждения и ненависти, сдернул своими скованными окровавленными руками мешок с головы.
Но куда же подевался Саит?!
Вайнах, лучший приятель Беслана, выставил своим телом лобовое стекло «Форда». Но не до конца, а так, что его ноги до половины торчали из проема, а туловище лежало на деформированном капоте – машина врезалась в ствол в районе левой фары.
Водитель навалился всей массой на баранку. Голова свернута набок – сразу видно, что не жилец.
Беслан с разбитой головой тоже не подавал признаков жизни. Протасов, держа в поле зрения Саита, – сначала дернулась одна нога, затем вайнах заелозил, пытаясь выбраться наружу, – ткнулся двумя руками к поясной кобуре Беслана, откуда торчала ребристая рукоять пистолета. Завозился мокрыми и липкими от крови пальцами, пытаясь ее расстегнуть.
