и борюсь с желанием опустить голову, уткнуться носом в шею и чуть потереться.
П***ц, Воронцов. Тебе, наверное, всё-таки лучше выйти.
Неожиданно взгляд цепляется за красную довольно глубокую линию на животе девушки прямо над приспущенными колготками.
Будто в трансе поднимаю руку и касаюсь полоски пальцами.
– Это что такое?
Инна подскакивает как от удара током. Я вижу, как её кожа покрывается мурашками, а тело начинает дрожать.
Она меня боится что ли или ей нравятся мои прикосновения? А она будет сильнее дрожать, если по этой линии я проведу не пальцами, а языком?
Б**ть, Воронцов, о чём ты вообще думаешь?!
Это не какая-то... б***дь.
Инна будто в замедленной съёмке опускает голову и смотрит на мои пальцы, которыми я веду вдоль её живота по полоске.
– Это... от резинки, – выдыхает хрипло. – Поэтому я хотела переодеться. Мне... было некомфортно в тесной одежде.
Меня сразу как ледяной водой окатывает.
– А какого хрена ты носишь тесную одежду, Инна? – цежу сквозь зубы, глядя на девушку сверху вниз.
Она что, совсем дурочка?! Как взрослый человек может совершать столь идиотские поступки и намеренно вредить самому себе же?!
– Не.. Надо на меня так орать! Я не ожидала, что живот начнёт расти настолько быстро! Я же не знала, что у меня будет двойня! И вот не успела купить более просторные вещи! А в ящике у меня лежала юбка, которая чуть большевата, вот я и хотела в неё переодеться!
– Ты знаешь о двойне уже несколько недель. Ты скрининг прошла, чёрт возьми, а о вещах подумать забыла?!
Отхожу от девушки на несколько шагов и нервно сжимаю пальцами переносицу.
– В общем так, Инна. Сейчас мы едем в магазин за одеждой и это не обсуждается.
– Но работа... – Александрова поднимает платье и снова прикрывается этой тряпкой.
– Какая нахрен работа, когда тебе ходить не в чем? Едем за вещами и точка.
– Я поеду только при том условии, что сама куплю себе одежду.
– Она ещё условия мне выдвигает! – меня уже практически взрывает.
Моя женщина, мать моих детей, ходит всё это время в тесной одежде, которая, очевидно, вызывает серьёзный дискомфорт, если она даже переодеться здесь решила, это вообще ни в какие рамки не лезет! Так у неё ещё и условия имеются.
П***дец просто!
– Молча одевайся и поехали.
Александрова недовольно поджимает губы, бросив на меня уничтожающий взгляд.
– Выйди.
– Нет.
– Выйди, Глеб! Ты вообще сразу должен был выйти, как порядочный мужчина, когда увидел меня голой!
Подхожу к ней, сунув руки в карманы брюк от греха подальше. А то боюсь схватить и как следует... Чтобы глупости все выбить из этой маленькой светловолосой головы.
Наклоняюсь ниже, почти коснувшись носом её носа.
– Я не порядочный мужчина. Кажется, я уже говорил тебе об этом однажды. Я просто мужчина, Инна. А теперь одевайся, никуда я выходить не собираюсь. Если увижу, что эта юбка тебе мала, то поедешь в моей рубашке и пальто. Мне плевать. Но носить то, что причиняет тебе вред, я не позволю. Точка.
Глава 68
Глава 68
Инна
Тяжело, выдохнув, впиваюсь взглядом в хмурое лицо босса. Я почти чувствую, как моё дыхание при этом касается его губ. Или это его дыхание, потому что мои губы тоже горят.
Никак не могу разобрать. Голова начинает кружиться и всё смешивается – наши дыхания, мои мысли…
Мышцы в моём теле напряжены до предела. То ли от холода, потому что я всё ещё голая, стою посреди кабинета в нескольких миллиметрах от своего шефа. То ли от волнения, потому что… потому что я всё ещё голая, стою посреди кабинета в нескольких миллиметрах от своего шефа.
Пряный терпкий запах мужского одеколона щекочет ноздри и отзывается тяжёлым тянущим чувством внизу живота. Я не маленькая девочка. Прекрасно понимаю, что означает это ощущение. Хотя и не испытывала его прежде ни к одному мужчине. Да у меня и был-то всего один мужчина. Воспоминания о котором мне хочется выжечь из своей памяти как уродливую бородавку с чистого тела. Если бы это только было возможно…
– Хотя бы… – с усилием сглатываю, чтобы голос не звучал так хрипло. – Хотя бы отвернуться ты можешь, Глеб? Не очень комфортно переодеваться, когда тебя взглядом через сканер пропускают.
– Ну не неудобнее, чем ходить в одежде, которая тебе мала, – ухмыляется, и в какой-то момент мне кажется, что нет, он не станет даже отворачиваться. Но на удивление, спустя несколько бесконечно долгих секунд, всё ещё не отпуская меня взглядом, Воронцов делает несколько шагов спиной назад, после чего отворачивается и идёт к двери.
Ну слава богу, он всё-таки решил выйти! Я не могу одеваться, когда он так близко. Я… я даже думать нормально не в состоянии, когда он рядом.
Быстро откидываю платье на стоящее рядом кресло, подхватываю юбку и, натянув её на себя, дёргаю вверх молнию и застёгиваю пуговицу.
– Колготки сними.
– Что? – резко задираю голову, и смотрю на стоящего возле двери Воронцова, который ни черта не вышел. – Я… думала ты в коридор собрался… выйти…
Обхватываю себя руками, пряча за ними грудь.
– С чего бы? Я же сказал, что никуда не собираюсь.
– Тогда зачем пошёл к двери?
– Чтобы её запереть? – поднимает вверх руку и демонстративно машет ключом. Или ты хочешь, чтобы сюда ещё кто-то помимо меня вошёл? Обед уже две минуты как закончился.
Боже, этот мужчина просто невыносимый! Хватаю со стола блузку, чувствуя, как то ли от стыда, то ли от злости начинают гореть мои щёки.
Слышу, как в коридоре начинают раздаваться шаги и нарастает шум голосов. Значит сотрудники уже возвращаются с перерыва. И от мысли, что мы с боссом вдвоём находимся в запертом кабинете, я полуголая, а за дверью расхаживает несколько десятков сотрудников, у меня мурашки гуляют по коже.
Что если кто-то из них придёт сюда… а здесь дверь закрыта?!
– Глеб открой дверь, – выдавливаю, непослушными пальцами пытаясь застегнуть пуговицы на блузке.
– Рано.
– Что значит рано?! – выпаливаю. – Вдруг кто-то зайдёт, а мы тут вдвоём заперлись. Что о нас подумают? Чёрт… дурацкие пуговицы!
В несколько шагов босс подходит ко мне и убирает мои руки от блузки.
– Скорее всего, они подумают, что я трахнул
