Первый помощник кивнул и торопливо ушел. Покофский вернулся в каюту.
— Проблемы? — спросил Омбриков.
Прежде чем Покофский смог ответить, он почувствовал, как корабль вздрогнул. Он с минуту стоял напрягшись и внимательно прислушивался, но, казалось, больше ничего не происходило.
И вдруг „Леонида Андреева“ сотряс страшный взрыв, от которого корабль накренился на левый борт, люди попадали на палубу, и взрывная волна судорогой прошла по всему кораблю. Над правым бортом поднялся столб огня, обломки стали и дождь из горючего посыпались на палубы. Взрыв отразился в воде, и наконец гром стих, оставив неестественную тишину и огромный дымный столб, поднявшийся к небу.
Семьсот пассажиров и членов экипажа не знали — а многие так никогда и не узнали, — что взорвавшийся в недрах корабля бак с горючим проделал в борту огромную дыру, наполовину выше ватерлинии, наполовину ниже, и надстройки залила струя горящей солярки, сжигая людей и распространяя огонь по палубам со скоростью лесного пожара.
Почти мгновенно из роскошного круизного лайнера „Леонид Андреев“ превратился в тонущий погребальный костер.
Питт пошевелился и задумался, что происходит. Целую минуту, пока взрывная волна не прокатилась по кораблю, он лежал на полу, куда его сбросило, и пытался сориентироваться.
Потом осторожно поднялся на четвереньки и наконец выпрямился, схватившись за внутреннюю ручку двери.
Есть ушибы, но ничего не сломано, не вывихнуто, тело функционирует нормально. Он повернулся к остальным.
Джордино полусидел, полулежал на входе в душ. Последнее, что он помнил, — он сидел в каюте. В глазах его удивленное выражение, но он как будто невредим.
Моран и Лорен упали с коек и лежат посреди каюты на полу. Они ошеломлены, и целую неделю или две у них не сойдут синяки, но в остальном все хорошо.
Лаример сидел в дальнем углу каюты. Питт подошел к нему и осторожно поднял его голову. На левом виске сенатора алела рана, и из разорванной губы текла кровь. Он был без сознания, но дышал легко. Питт подложил ему под голову подушку с нижней койки.
Первым заговорил Джордино.
— Как он?
— В отключке, — ответил Питт.
— Что случилось? — ошеломленно спросила Лорен.
— Взрыв, — ответил Питт. — Где-то впереди, вероятно, в машинном отделении.
— Котлы? — размышлял Джордино.
— Современные котлы сконструированы так, что не могут взорваться.
— Боже, — сказала Лорен. — У меня все еще звенит в ушах.
На лице Джордино появилось странное выражение. Он достал из кармана монету и покатил ее по покрытому ковром полу. Вместо того чтобы потерять инерцию и упасть, монета продолжала катиться, словно подталкиваемая невидимой рукой, пока со звоном не ударилась о дальнюю переборку.
— Корабль накренился, — спокойно сообщил Джордино.
Питт приоткрыл дверь каюты. В коридоре уже было полно пассажиров, которые выходили из кают и бесцельно брели в разных направлениях.
— Отмена плана Б.
Лорен вопросительно взглянула на него.
— Что за план Б?
— Я собирался захватить яхту с Кубы. Но, думаю, сейчас нам не хватит мест.
— О чем вы? — спросил Моран. Он неуверенно встал, держась за край койки. — Хитрость. Дешевая уловка, чтобы выманить нас.
— Очень уж дорогая уловка, если хотите знать, — язвительно заметил Джордино. — Взрыв, должно быть, серьезно повредил судно. Оно явно набирает воду.
— Мы утонем? — в тревоге спросил Моран.
Не обращая на него внимания, Питт продолжал смотреть в коридор.
Большинство пассажиров сохраняли спокойствие, но некоторые начали кричать и плакать. На глазах у Питта коридор заполнялся людьми, которые бестолково тащили пожитки и торопливо собранные сумки. Потом Питт уловил запах горящей краски, а вслед за тем увидел и струйки дыма. Он захлопнул дверь и начал срывать с коек одеяла и бросать их Джордино.
— Быстрей, намочи их и все полотенца, какие найдешь, под душем.
Джордино бросил взгляд на серьезное лицо Питта и тут же стал делать что было велено. Лорен наклонилась и попыталась приподнять с пола голову и плечи Ларимера. Сенатор застонал и открыл глаза, глядя на Лорен так, словно не узнавал ее. Моран сидел на койке и что-то бормотал себе под нос.
Питт грубо оттолкнул Лорен и поднял Ларимера на ноги, обхватив руками за плечи. Джордино вышел из ванной и раздал всем мокрые одеяла и полотенца.
— Ладно. Эл, помоги мне с сенатором. Лорен, держи конгрессмена Морана и не отставай от меня. — Он замолчал и осмотрел всех. — Ладно, идем.
Он распахнул дверь, и их окутало облако дыма, идущего как будто ниоткуда.
* * *
Не успел стихнуть грохот взрыва, как капитан Покофский стряхнул недоверчивое изумление и бросился на мостик. Молодой вахтенный офицер отчаянно колотил по судовому телеграфу.
— Закрыть все водонепроницаемые двери и привести в действие противопожарную систему! — крикнул Покофский.
— Не могу, — беспомощно ответил вахтенный. — Питания нет.
— А запасные генераторы?
— Тоже не действуют. — Лицо вахтенного офицера было искажено волнением. — Судовая связь пропала. Компьютер контроля над повреждениями вышел из строя. Ничего не отвечает. Мы даже не можем дать сигнал тревоги.
Покофский выбежал на крыло рубки и посмотрел в сторону кормы. Некогда прекрасное судно изрыгало огонь и дым из всей средней части.
А еще несколько мгновений назад тут звучала музыка и царило веселье.
Теперь перед ним открылась ужасная картина. Открытые плавательные бассейны и палубы для отдыха превратились в крематорий. Двести загоравших там человек почти мгновенно залило волной горящей солярки. Некоторые спаслись, прыгнув в бассейны, чтобы умереть, вынырнув на поверхность: огненный воздух сжег им легкие; многие перебирались через поручни и прыгали в море, их кожа и одежда горели.
Покофский стоял, потрясенный этим зрелищем массовой гибели. Вокруг царил ад. В глубине души капитан знал, что судну конец. Остановить эту катастрофу было невозможно; море продолжало вливаться в чрево „Леонида Андреева“, и крен возрастал. Капитан вернулся в рубку.
— Передайте приказ покинуть судно, — велел он вахтенному офицеру. — Шлюпки по левому борту горят. Сажайте женщин и детей в шлюпки по правому борту, которые еще не тронуты.
Вахтенный офицер убежал, и появился главный механик Эрик Казинкин, задыхаясь после подъема с самого низа. Брови и половина волос у него сгорели. Подошвы ботинок дымились, но он как будто не замечал этого. Его оцепенелый мозг не реагировал на боль.
— Доложите, — спокойно сказал Покофский, — что вызвало взрыв?
