что сделала бы все, лишь бы он остался со мной здесь и сейчас. Я хотела ощутить его губы везде.
Мы превратились в сплетение языков, странствующих губ и рук, а вокруг падал снег, и поцелуй поглощал меня так же, как только что поглощала сила, так всеохватно, что я чувствовала его каждой клеточкой тела. Между ног пульсировало желание, и я вздрогнула от простого знания, что буду рада всему, что он сделает. Я хотела его.
Только его. Здесь. Сейчас. Где угодно. Когда угодно.
Никогда я еще так не сходила с ума от простого поцелуя. Никогда не хотела кого-либо так, как его. Это было одновременно восхитительно и ужасающе, потому что в тот момент я поняла: он мог бы меня с легкостью уничтожить.
А я бы ему позволила.
Я целиком сдалась, слилась с ним, мое тело стало податливым, я теряла ту мысленную опору, которую он назвал заземлением. Перед моими закрытыми веками полыхнула вспышка света, за ней – раскат грома. Снежные грозы в здешних краях дело обычное, но, проклятье, как удачно она подчеркнула эти чувства – бешеные, неуправляемые.
Но тут Ксейден с резким вдохом прервал поцелуй. Нахмурился, лицо его дернулось, словно в панике, и он зажмурился.
Я все еще пыталась отдышаться, когда он резко отшатнулся от стены и снова поставил меня на землю. Убедившись, что я стою на ногах, отошел на несколько шагов, словно расстояние могло спасти ему жизнь.
– Тебе пора. – Его слова были отрывисты и противоречили огню в его глазах, рваному дыханию.
– Почему? – Без тепла его тела мне стало внезапно холодно.
– Потому что я не могу. – Он с силой провел обеими руками по волосам и заложил ладони за голову. – И я отказываюсь подчиняться желанию, если оно не принадлежит тебе. Поэтому ты должна подняться обратно. Сейчас же.
Я покачала головой:
– Но я хочу…
Всего.
– Этого хочешь не ты, – он закинул голову к небу. – В этом, сука, вся беда. А я не могу оставить тебя здесь одну, так что пожалей меня, уйди.
Между нами заледенело молчание, и я взяла себя в руки. Он сказал нет.
И самое паршивое – не холод рыцарского отказа. А то, что он прав. Это и началось потому, что я не могла отличить чувства Тэйрна от своих. Но теперь те чувства ушли, правильно? Моя дверь открыта нараспашку, а я не чувствую со стороны Тэйрна ничего.
Меня хватило на кивок, а затем я сбежала второй раз за сегодня, взметнулась по ступенькам как можно быстрее, обратно в цитадель. Мои щиты были опущены, но я не потрудилась задержаться и запереть мысленную дверь – ведь Тэйрн уже ко мне не рвался.
К верхней ступеньке здравый смысл взял верх. Ноги горели от усилий. Ксейден спас нас от страшной ошибки.
А я – нет.
Какого хрена со мной не так? И почему я была в секунде от того, чтобы сорвать с себя одежду, лишь бы стать еще ближе к тому, кто мне не нравится, даже хуже – кому я не могу доверять до конца?
Плестись в сторону своей спальни оказалось труднее, чем что бы то ни было в мире, ведь все, чего я хотела, – спуститься по этой дурацкой лестнице обратно.
Как же завтра будет хреново.
Глава 23
Самое тревожное зрелище для любого инструктора – бесспорно, когда силы вырываются из-под контроля. В мой первый год мы потеряли девятерых кадетов, не удержавших свои манифестации.
Жаль.
Майор Афендра. Руководство для драконьих всадников (запрещенное издание)
– Даже не знаю, о чем я думала, – говорила я Рианнон, сидя со скрещенными ногами у нее на постели и глядя, как она набивает свою сумку учебниками.
След на моей спине отчаянно жег – словно напоминая, что теперь я могу транслировать, и я разминала плечи, чтобы ослабить это ощущение. Но оно не уходило. Избавиться от него было невозможно. Для меня теперь пошел обратный отсчет.
– Не могу поверить, что ты мне сразу все не рассказала, – она перекинула ремень сумки через голову и обернулась, опершись на стол. – Но я не осуждаю. Вообще ни разу. Я обеими руками за то, чтобы ты исследовала… ну, что там хочешь исследовать.
– Этим утром, с той самой секунды, как я ступила за дверь, со мной был Лиам, а вчера ночью, уж прости, я слишком ошалела, чтобы перекладывать это в слова. – Из-за узла между лопатками я разминала шею в поисках хоть какого-то облегчения. После летных занятий и силовых тренировок с Имоджен – чтобы укрепить мышцы в надежде, что подвывихи будут пореже, хотя полностью это не спасало, – я стала комком боли и натянутых связок. – Не считая того, что Тэйрн наконец транслирует, а потом – всего остального, просто ночь как ночь.
– Тоже верно. – Улыбка растянула ее губы, карие глаза сверкнули. – Здорово же было? Скажи, что да. Судя по его виду, он отлично знает, что делать.
– Да просто целовались. – На моих щеках вспыхнул жар, напоминая, какая это наглая ложь. – Но да. Он отлично знает, что делать.
Тут я почувствовала, как лоб перечеркивают морщины, – воображение с самого утра без передышки прогоняло тысячу разных последствий того, что случилось ночью.
– Сомневаешься? – Она склонила голову, приглядываясь ко мне. – Судя по твоему виду, ты не только сомневаешься, но и представляешь… всякое.
– Нет, – я покачала головой. – Ну, может, немножко? Но только если между нами все будет странно.
– Ага. Потому что теперь тебе от него не отделаться до конца карьеры. Да и жизни. Вы хоть говорили о том, что будет, когда он выпустится? – она подняла брови. – О, тебе наверняка можно будет выбрать место службы. Командирам крыльев дается выбор.
– Это он выберет, – проворчала я, теребя нитку, торчавшую из шва сумки. – А мне придется послушно следовать. Тэйрн и Сгаэль не разлучались много лет. Ее последний всадник умер почти пять десятилетий назад, и, насколько я знаю, она все равно летала куда угодно и когда угодно, чтобы не разлучаться с Тэйрном, пока Наолин – его последний всадник – не погиб в Тиррендоре. До той части границы два дня полета – смотря где он будет служить, – ну и что нам делать следующие два года?
Она поджала губы:
– Не знаю. Фэйге говорит, вы не сможете расставаться больше чем на пару дней, – выходит, кому-то из вас всегда придется следовать за другим?
– Понятия не имею. Наверное, поэтому большинство брачных драконьих пар связываются в один год, чтобы таких проблем не возникало. Как мне не отстать на следующий год, если придется то и дело мотаться с Тэйрном на фронт? Как Ксейдену эффективно действовать на поле боя, если ему придется то и дело прилетать сюда? – я скорчила печальную мину. – Он ведь лучший всадник нашего поколения. Он нужен на фронте, а не здесь.
– Пока. – Рианнон пристально смотрела на меня, подняв брови. – Лучший всадник нашего поколения – пока.
– Что…
Три удара в дверь отвлекли нас.
– Ри? – спросил Лиам с очевидной паникой в голосе. – Сорренгейл там с тобой? А то…
Рианнон открыла, и Лиам ввалился в комнату и, кое-как восстановив равновесие, принялся обшаривать ее взглядом, пока не увидел меня.
– Вот ты где! Я выхожу из туалета – а тебя нет!
– Никто не убьет ее в моей спальне, Майри. – Рианнон закатила глаза. – Тебе необязательно быть рядом с ней каждую секунду каждого гребаного дня. А теперь оставь нас на пять минут – и потом мы пойдем в класс.
Она толкала его к выходу, пока он – открывая и закрывая рот, будто пытался придумать ответ, но никак не мог, – не оказался в коридоре, и захлопнула дверь.
– Он… – я вздохнула. – Предан своему делу.
– Можно сказать и так, – пробормотала она. – А еще можно подумать, будто он Риорсону не меньше чем жизнью обязан, настолько сильно
