и белоснежная рубашка, выгодно оттеняющие синеву глаз, сверкающий нескрываемым удовольствием взгляд, распущенные по плечам волосы и едва колышущийся от волнения воздух вокруг, моментально выдающий его напряжение.
Я тоже волнуюсь, но… не так сильно. В самом деле, зачем волноваться сейчас? Я знаю, что мероприятие организовано по самому высшему классу — Χисс позаботился. Я знаю, что здесь и сейчас собрались только близкие люди, которые искренне за нас рады. Я знаю, что Сэверин меня любит — вижу и чувствую это в каждом его взгляде и поступке ежедневно. Знаю, что люблю его…
Так о чем волноваться?
Ρазве что о том, чтобы никто не заметил, как Винс всё чаще поглядывает на мадам Пуантье, а та улыбается ему почти благосклонно. Но тс-с-с… Это только их дело. Ну и немного моё.
Всё-таки я сущь. Коварная и беспринципная. А он тот еще болван, которому я давно задолжала пакость.
— И почему мне кажется, что твоя улыбка капельку коварна, чудо моё? — тихо-тихо спросил у меня Сэв, когда я приблизилась и жрец, который должен был нас поженить, завел красивую речь о долгожданном воссоединении двух любящих сердец.
— Тебе не кажется, — я улыбнулась шире и хотя не собиралась ни в чем признаваться, но не стала скрывать очевидное.
— …я объявляю вас мужем и женой! — где-то бесконечно далеко восторженно произнёс жрец, пока мы глядели друг на друга и не могли отвести взгляда. Под руку поднырнул Хисс, держащий в лапках мягкую подушечку с обручальными кольцами, и сначала Сэверин, а потом и я надела этот знак принадлежности друг другу на положенное ему место. — Господин Ламбертс, можете поцеловать супругу.
— С удовольствием, — сверкнул глазами Сэв и склонился к моим губам, чтобы запечатлеть на них самый сладкий и головокружительный поцелуй с момента нашего знакомства. — Люблю тебя, чудо моё.
— Люблю тебя, мой муж. Очень люблю!
***
P.S.
— Папа, папа! Алекс снова притащил домой сущь! — Наша маленькая дочурка, наш любимый ангелочек Анна-Мария вбежала в кабинет, где мы с супругом… кхм, работали да, и возмущенно уперла кулачки в бока. — Снова! И не дает мне с ней поиграть!
— Милая, у тебя есть свои игрушки, — посмотрела я на малышку с укором, вместе с тем любуясь её милым личиком, светло-русыми кудряшками и пронзительно-синими глазами, которыми она пошла в отца. Всего пять лет, а такая шустрая — ничего от неё не спрячешь и не утаишь.
А ещё она умудрялась появляться там, где её совсем не ждали, и видеть то, что ей пока рано. Отчасти именно поэтому мы до сих пор не надумали третьего малыша, хотя Сэверин вовсю намекал, что не прочь. Я в принципе тоже… Но нам бы с этими справиться!
В целом у нас получалось, причем с самого первого дня беременности и тем более рождения детей я никогда не была одна, но в то же время супруг не ограничивал меня ни в чем, будь то желание самой купать и пеленать детей (это оказалось на удивление приятно), самой кормить их грудью, гулять с ними в парке и у моря, навещать родственников, либо работы в бюро, где я и по сей день с энтузиазмом трудилась старшим детективом, успешно кошмаря преступность Лоандры и находя в этом ни с чем не сравнимое удовольствие.
Алексу, нашему старшему сыну, родившемуся уже через полтора года после свадьбы, всего восемь, но магия в нем уже проснулась, причем не чистая тьма, а с уклоном в стихии, чему мы одновременно рады и не очень — разрушительности, изобретательности и коварства нашему старшенькому не занимать. Этим он пошел в меня. А вот силой в отца и пускай мы уже выяснили, что Алекс не арх, а всего лишь человек, проще от этого не стало.
Энтузиазма ему не занимать!
Сущи, нечисть, обычное зверье — он тащил в дом всё и исследовал это всё с неутихающим энтузиазмом, познавая мир не только через книги и беседы с отцом, но и на практике. К счастью, под присмотром Хисса, иначе бы от дома уже давно мало что осталось. Но так ничего, только пару раз ремонт делали. Всё равно мне та гостиная не нравилась, да и в коридоре намного лучше стало. А синий цвет в спальне — вообще прелесть!
Навевает… Всякое.
Романтичное!
— О чем задумалась, чудо?
— Я тебя люблю, — улыбнулась своему арху и поцеловала первая, когда Анну-Марию забрала няня, а муж, сходивший к сыну и в очередной раз сделавший ему внушение не тащить домой всякую дрянь, вернулся обратно в кабинет.
— М-м, вечность бы слушал, — самодовольно заурчал Сэверин. — И я тебя люблю. С каждым днем, кажется, только сильнее. Кстати, с праздником, любимая.
— Это с каким? — Я торопливо прикинула все значимые даты, но ни одна из них не приходилась на начало осени. Пришлось внимательнее всматриваться в лицо супруга в поисках подсказки.
— Как ты могла… — с осуждением поцокал некромант, но шутливо, после чего снова поцеловал и только потом раскрыл интригу. — Сегодня ровно десять лет, как ты едва меня не убила, когда я всего лишь хотел выйти порталом рядом с академией. Помнишь?
— Помню, — я смущенно прикусила губу, но Сэверин глядел на меня с улыбкой, и я тоже не удержалась, рассмеявшись счастливо и беззаботно. — Ты был таким… ужасным тогда! Я почти сразу поняла, что сделаю всё, чтобы тебя женить, только бы не мешал мне жить так, как хочется мне.
— Коварная… — покачал головой маг, не прекращая улыбаться. — Твоё желание сбылось. Ты рада?
— Очень. Очень рада. А ты?
— И я. Очень.
***
P.P.S.
С детективом Рамиресом мы так и не нашли общего языка, он предпочел перевестись в имперское бюро Сэверина, но работал хорошо и ко мне больше не лез, так что я просто вычеркнула этого мужчину из своей жизни.
Джулиан и Винс, как и планировали, устроились работать в инквизицию, вернувшись в родную страну. Мы не пересекались с ними по работе, но я следила за их карьерой через Тьму и была искренне рада успехам Джулиана, который всего за шесть лет стал командиром отряда, и не собирался на этом останавливаться. Винс тоже не глупил и числился верной правой рукой своего друга, до сих пор даже не догадываясь, кому обязан головокружительному роману с мадам Пуантье. И хотя долго он не продлился, я была искренне удивлена тому, что он в принципе состоялся. Я ведь на что рассчитывала? На одну страстную ночь и ужас осознания поутру, а получилось… В общем, никогда не пойму этих мужчин. Да и
