смерти ничего нет, — я закончил снаряжать подругу, в свою очередь повернулся к ней спиной, позволив «сшить» мои перепонки и продолжил. — Так что, все эти кованные оградки, гранитные и мраморные памятники, с вычурными мавзолеями, исключительно для живых. Ибо только они смогут оценить эту ярмарку тщеславия. Поэтому, что бы я ни наговорил дядюшке перед смертью, это было бы исключительно для меня и тебя. А мне этого дешёвого пафоса не нужно. От слова совсем. Ну или я оказался бы ублюдком, которому доставляет удовольствие глумиться над поверженным и беспомощным врагом. Как? Понравился бы я тебе в таком амплуа?
— Нет уж спасибо, Горин, лучше оставайся самим собой.
— Вот и я так думаю, — подмигнул я подруге и направился к окну.
Глава 30
— Государь, я знаю точно, что это он! Этот отступник убил моего отца! — выпалил новоявленный великий князь Большекаменский.
— У тебя есть доказательства, Андрей Александрович? — откинувшись на спинку стула, спросил Дмитрий Четвёртый.
— Об этом говорят все! — вскинулся молодой князь.
Всего-то двадцать пять лет, но перед царём не тушуется. Возраст тут вообще ни при чём. Он великий князь Большекаменский, а потому право имеет! На его стороне закон и вся знать Русского царства, которая не потерпит попрания её прав и свобод.
— Говорят, во Владимире кур доят, только мы молока не видали пока, — слегка развёл руками Дмитрий Четвёртый и вновь спросил. — У тебя есть доказательства?
— Допросить его под «Лжекамнем» и правда выйдет наружу, — хмыкнул Демидов.
— Допросить под «Лжекамнем» без явных на то оснований боярина Русского царства? Какой страной по-твоему я правлю, Андрей Александрович? Станут ли на это спокойно взирать князья и бояре? Какие бы разногласия меж ними ни царили и невзирая на причастность к этому преступлению боярина Горина, вся русская знать как один воспротивится этому. Или ты с чего-то решил, что я самодержец и могу действовать по воле своей, без оглядки на других? Хотелось бы, конечно, но по счастью это не так, потому что будь иначе и это стало бы началом конца нашего царства.
— Значит, он останется безнаказанным?
— Отдельный корпус жандармов приложит все усилия для того чтобы раскрыть это преступление и можете не сомневаться, мы непременно докопаемся до правды, — произнёс молчавший до поры генерал-лейтенант Наумов.
— Как вы докопались до правды по факту гибели старшей ветви Демидовых? — с иронией на грани презрения выплюнул князь.
— Напрасно вы так-то, ваша светлость, — осуждающе покачал головой Наумов. — Я понимаю, молодость, горячность, но на вас великокняжеский стол, а потому следовало бы вести себя куда осмотрительней. Касаемо же гибели старшей ветви Демидовых, то следствие завершено и все виновные установлены.
— Бомбисты социалисты, — буквально выплюнул великий князь.
— Отчего же. Во главе заговора стоял ваш батюшка, Александр Иванович.
— Ложь! — вскочил великий князь.
— Не стоит так-то горячиться, Андрей Александрович, — главный жандарм вперил в него твёрдый взгляд и продолжил, — Ваши обвинения в адрес боярина Горина, всего лишь домыслы. А вот причастность вашего батюшки к смерти Демидова Фёдора Ивановича и его семейства, непреложный факт. Прошу заметить, задокументированный должным образом, с показаниями свидетелей и исполнителей.
— Этого не может быть, — тряхнул головой Демидов.
— Может, — вновь вступил в разговор царь. — И это правда. Как правда и то, что Ковалёв с Брилёвым стояли над умирающим Григорием Фёдоровичем и вели речи о совершённом предательстве. Да только волей Господа, Григорий Фёдорович вернулся к жизни, что иначе как чудом и не назвать. Зная, что плетью обуха не перешибёшь, он решил отступиться и жить скромной жизнью пилота-вольника. Но батюшка твой опасаясь потери великокняжеского стола организовал на него несколько покушений. По каждому факту проведено тщательное дознание и всё должным образом задокументировано, — подняв руку в останавливающем жесте, уточнил государь и продолжил. — Так что, можешь не сомневаться, следствие установит правду и все обстоятельства гибели твоего батюшки. А вот будет ли дан ход результатам дознания, вопрос уже иной. Русскому престолу выгоден расклад при котором на столе Большекаменского великого княжества будешь восседать ты, а заморскими владениями царства, станет владеть боярин Горин. На том и порешим, тем и удовлетворимся.
— А если я пожелаю взбрыкнуть, то ты, государь, сместишь меня и посадишь на моё место Гришку, — хмыкнул великий князь.
— Если ты взбрыкнёшь, Андрей Александрович, то я дам ход материалам и ты, вместе с женой, сыном, матерью, братом и сёстрами, в одночасье лишитесь всего. На стол я посажу того, кто будет верен мне, а Горин так и останется боярином и хозяином острова Барбадос, потому что именно там он мне и надобен. Так что, выбор за тобой, Андрей Александрович.
— А что если я не прощу Гришку?
— Смешно было бы ожидать от тебя полного смирения. Свара это всегда плохо. Но тут есть один положительный момент, Горин не любит лить лишнюю кровь, а потому расправится с тобой с минимальными потерями для Большекаменского великого княжества.
— Так уверен, государь, что он со мной управится?
— Знаешь какой он выбрал себе девиз?
— «У меня плохое зрение», — показал свою осведомлённость Демидов.
— А знаешь, какое продолжение осталось не высказанным? — вновь поинтересовался царь.
— Зачем мне это? — пожал плечами великий князь.
— Вот и батюшка твой не придал этому значения. А продолжение звучит так — «но это не мои проблемы». Я сказал всё что желал, как быть дальше, решать тебе и только тебе, Андрей Александрович. Более не смею задерживать.
* * *
Ну что сказать. Мои ожидания оправдались целиком и полностью. Шумиха вокруг безвременной кончины дядюшки поднялась изрядная. Лично я, не спешил бы обнародовать это и уж тем паче поостерёгся бы высказывать свои предположения. Но мой двоюродный братец, в смысле Григория конечно же, не стал отмалчиваться и едва ли не открытым текстом заявлял, что это моих рук дело.
Впрочем, высказывать подозрения, это обычное дело. Порой подобное проделывают, чтобы под шумок разобраться с недоброжелателем, или просто насолить. Потом-то разведут руками, мол ошибочка вышла, очень жаль, все такое. Только делу этим уже не поможешь и мёртвых не воскресишь. Прав у местной знати много, а рамки законодательства достаточно широки, чтобы уложиться в них без ущерба для себя и в то же время поквитаться.
