Обхожу весь дом, нигде ее нет. В телефоне голяк. Хоть бы написала что!
Колошматит внутри так, что внешнюю оболочку таскает. Не могу понять, как это, блядь, понимать.
Обидел? Да вроде нормально все было, когда спать ложились.
Весь день только то и делаю, что стараюсь держаться подальше от дома Богдановых. Несмотря на то, что Лиза не отвечает, а меня, блядь, смертельно мотает. По итогу и до вечера не дотерпев, лечу по запретному маршруту.
Сердце выбивает из нутра еще на подъезде, когда прямо перед носом моей тачки паркуется корыто ебучего Задорожного. Я пытаюсь толкнуть все свое дерьмо обратно и благоразумно проехать мимо. Но пассажирская дверь открывается и из нее выскакивает Лиза.
В запаренный мозг резко ударяет кровь. Заливает последние извилины. Контролирую свое тело исключительно физически – совершаю ряд движений, чтобы съехать с дороги, заглушить мотор и выйти из тачки.
Игнорируя рыжего орка, перекрываю Лизе путь. Ничего понять не могу, когда взглядами встречаемся. Громко сглатывая, только собираюсь вывалить что-то весьма и весьма неадекватное, как вдруг она меня опережает.
При чем и по дури, и по эмоциям.
53
Как ты мог?!
© Лиза Богданова
– Ты опоил меня?
Я настолько потрясена этим открытием, что сдержаться, несмотря на присутствие Павла, не представляется возможным. И едва этот убийственным вопрос покидает глубины нагноившейся внутри меня раны, чувствую, как тело накрывает такой волной горечи и боли, которых прежде я никогда не испытывала.
– Как ты мог?! – бью Чарушина ладонями в грудь. Он, от неожиданности качнувшись, пятится, но меня это не останавливает. Проявляя немыслимую агрессию, нападаю дальше. Молочу кулаками так отчаянно, сама физическую боль ощущаю. Кажется, что в кистях отмирает плоть и ломаются косточки. – Я же тебе доверяла! – голос рвется хрипом. Выплескиваю все, что взорвалось и раскидало внутри. Кусками вытаскиваю. – Я только тебе доверяла! Как ты мог?! Чарушин?!
Страшно от силы эмоций, которые выдаю. Конечно, страшно. Еще ведь теплится где-то какой-никакой инстинкт самосохранения. Однако остановиться я уже не могу. Несусь прямо в бетонную стену, рискуя разбиться насмерть. Может, тогда отпустит эта всепоглощающая мука.
– Господи, Лиза… Что еще за концерт ты устроила? – бьется о купол моей паники мамин скрипучий и бесконечно далекий голос. – Зайди немедленно в дом! Не собирай соседей… Боже… Павел… – в тоне густейшим смердящим сиропом сочится заискивание. – Какое-то недоразумение, ей-Богу… Что такое, не пойму…
Если Задорожный ей и отвечает, то я уже не слышу. Полный перехват внимания совершает Чарушин. Зажимает мои запястья пальцами и резко дергает их в стороны. Припечатывая к своей груди, практически обездвиживает.
– О чем ты? – горячо выдыхает мне в лицо.
В первые секунды видится, что потерян не меньше, чем я в той лаборатории, куда доставил меня Задорожный. Я ведь поначалу не понимала, почему Павел вдруг настоял, чтобы увидеться все-таки утром, и зачем мне сдавать кровь. Думала, что это какая-то предсвадебная процедура. Мало ли, хочет убедиться, что я здорова… Мы спокойно поели в кафе мороженое и пошли в кино. Первый раз проводили время вместе и, благодаря какому-то особому такту со стороны Павла, все ощущалось достаточно терпимо. Я смогла расслабиться и увлечься фильмом, хоть мысли о Чарушине и не покидали голову.
Думала о нем... О нашей близости… О том, как резко пришлось уйти, чтобы успеть домой до приезда Задорожного… О новых встречах…
Написать записку не додумалась. Понадеялась на телефон, хотела позже прислать сообщение. А потом обнаружила, что тот разряжен.
Громом среди ясного неба стали результаты анализов. В моей крови обнаружили не только алкоголь, но и какое-то неизвестное мне вещество. Не расспрашивала, не уточняла, не запоминала… Чтобы убить меня хватило и этилового спирта.
Как он мог? Как?! Зачем?
Вновь яркими вспышками приходили события прошлого вечера, но уже в ином свете. Я ведь чувствовала себя странно. Заметила это сразу же, как отпила коктейль. По своей наивности не допускала, что кто-то может подмешать мне какие-то запрещенные препараты.
Как? Зачем? Кто так делает?
Ну, не мой же Чарушин… Он не мог… Не мог…
Только факты были сильнее эмоций и слепого доверия.
А ведь все мои поступки были нетипичными, неестественными… Под воздействием этих веществ? В измененном сознании все происходило?
«Спорим, будешь моей?»
Каким же это кажется далеким и знаковым... Хотя тон Чарушина в ту секунду гораздо легче звучал, уже тогда понимала, из преисподней соблазна он послан. Нет, в его любви не усомниться. Но, какими путями Чара добивается своего?!
«Чья ты? Кому принадлежишь?»
Заранее планировал? Как? Зачем?
Эти вопросы грохотали в голове непрерывно, на повторе. Я ведь сбежала с Задорожным. А потом… Потом сама к Артему явилась… Он не хотел даже разговор вести!
Все игра? Зачем так? Зачем так?!
«Думаешь, я не понимаю, что ты сейчас чувствуешь... Все, что ему нужно – это постель…»
Мама была права? Я глупая? Ну, нет… Нет же! Нет! Он меня любит! Так играть невозможно. Я это чувствовала. Чувствую! Неоспоримо. Мы просто достигли предела. И сила наших чувств сдвинула планету с орбиты. Мы нарушили все. Все разрушили!
– Ты опоил меня, – выдаю оглушающе громко вместе с рыданиями. – Зачем, Артем? Почему так?
– Я не понимаю, о чем ты! – кричит он так же отчаянно. – Скажи, нормально…
– Я сдала утром анализы… – тарахчу со всхлипами. – Результаты показали наличие в моей крови этилового спирта и еще каких веществ… Тот коктейль… – не могу договорить. Горло спазмом пережимает. Вдохнуть не могу, пока не распахиваю рот. Судорожно хватаю губами воздух. Слабо мотаю головой. По щекам продолжают сбегать слезы. – Как ты мог? – на этот раз из меня выходит просто убитый шепот.
Чарушин застывает. Смотрит на меня непрерывно. Нервно и часто моргает, пока его глаза не расширяются и не клинят в этом положении.
– Это невозможно, – отсекает уверенно. – Невозможно!
– Возможно! Я своими глазами видела… – снова срывается голос. Он уже такой потерянный и хриплый, его почти нет. – Да что там… Я ведь чувствовала, Артем… Просто не понимала, почему… Почему ощущаю так странно… – тяжело сглатываю, но поселившийся в груди ком такой огромный, не протолкнуть его уже никогда. – Под воздействием этих веществ все и случилось… Я…
– Нет, – с рыком и стоном это выталкивает.
