с характером амазонки, предупредила жителей, особенно сбившихся с пути подростков, если кто тронет машину доктора, тому придется очень плохо. Этого было достаточно. У Виктора не было никаких проблем. Далмау продолжали жить накоплениями и тем, что зарабатывала Росер, поскольку зарплата Виктора уходила на закупки самого необходимого для амбулатории. Работа приносила ему такое удовлетворение, что Росер с этим смирилась. Финансовое обеспечение исходило и от Валентина Санчеса, который посылал ей чеки на значительные суммы и грузы из Венесуэлы, и она посещала поселение в те же дни, что и ее муж, и учила людей музыке. Она обнаружила, что это сближает их обоих даже больше, чем любовь, но ему об этом не сказала. Валентину Санчесу она посылала отчеты и фотографии.
— Через год у нас будет детский хор и молодежных оркестр. Тебе стоит приехать и увидеть их собственными глазами. Но сейчас нам очень нужна записывающая установка и усилители звука, чтобы давать концерты на открытом воздухе, — объясняла она, зная, что верный друг сделает все возможное, чтобы ей помочь.
Вспоминая с некоторой завистью идиллическое описание загородной жизни Офелии дель Солар, Виктор убедил Росер переехать в пригород Сантьяго. В городе было кошмарное количество транспорта и толпы торопливых, хмурых людей. К тому же на рассвете его покрывал ядовитый туман. Они нашли, что искали: деревенский дом из дерева и камня, с соломенной крышей, затейливой архитектуры, прятавшийся среди разросшейся сельской растительности. Когда три десятилетия назад его построили, подъездная дорога представляла собой зигзагообразную, вьющуюся среди обрывистых ущелий тропу, проложенную мулами, однако постепенно столица разрослась до подножия гор, и когда они покупали эту недвижимость, земельные участки и огороды в черту города не вошли. Общественный транспорт и почта туда не доходили, зато засыпали они, прислушиваясь к глубокой тишине природы, а просыпались под многоголосое пение птиц. В будние дни они вставали в пять утра, чтобы ехать на работу, и возвращались в сумерках, но то время, что они проводили в доме, давало им силы, помогавшие справляться с любыми неудобствами. Дом пустовал целыми днями, и за первые два года их обворовали одиннадцать раз. Кражи были такие скромные, что не было смысла расстраиваться или вызывать полицию. Вынесли садовый шланг, кухонную утварь, приемник на батарейках, будильник и еще какую-то ерунду. Украли также первый телевизор и два последующих, одного за другим, купленных на замену; тогда они решили обходиться без него. Тем более что было мало интересных передач. Они решили оставлять дверь незапертой, чтобы им не разбивали стекла, пытаясь проникнуть в дом, но Марсель привез им двух больших собак, купленных на городской псарне, которые хоть и лаяли, но отличались кротким нравом, и одного кусачего щенка. Это решило проблему.
Марсель жил и работал среди тех, кого Виктор называл «привилегированным классом», за неимением более точного определения, и надо сказать, по сравнению с его пациентами из поселения они таковыми и являлись. Марселю название не нравилось, он не мог применить его к большинству своих друзей, но зачем пускаться в путаные дискуссии с родителями.
— Вы — реликты, дорогие мои старики. Вы застряли в шестидесятых годах. Вернитесь в сегодняшний день.
Он каждый день звонил им и приезжал по воскресеньям отведать жаркое, которое Виктор готовил на гриле; подруги Марселя мало чем отличались внешне: очень худые, с длинными распущенными волосами, какие-то вялые и почти все вегетарианки — словом, совершенно не похожие на горячую девушку с Ямайки, научившую его любви. Отец не отличал их одну от другой и не запоминал имена — все равно следующая девица будет почти такая же, только имя другое. По прибытии Марсель шептал Виктору на ухо, чтобы тот не говорил ни об изгнании, ни о своей работе в амбулатории поселка, поскольку он только что познакомился с девушкой и ничего не знает о ее политических взглядах, если они вообще есть.
— Достаточно на нее посмотреть, Марсель. Она живет в безвоздушном пространстве, не имея понятия ни о прошлом, ни о том, что происходит сейчас. Твоему поколению не хватает идеализма, — отвечал Виктор.
Дело кончалось тем, что они спускались в подвал и там продолжали спорить шепотом, пока Росер старалась развлечь гостью. Потом, когда дискуссии были исчерпаны, Марсель жарил бифштексы с кровью, а Виктор готовил шпинат для девушки с распущенными волосами. Иногда к ним присоединялись соседи, Мече и ее муж Рамиро, которые приносили корзину свежих овощей из своего огорода и пару баночек джема из домашних заготовок. Росер почему-то считала, что Рамиро не жилец на этом свете, хотя он был совершенно здоров; однако в действительности она оказалась права: его сбил пьяный водитель. Виктор спросил у жены, какой дьявол ей это подсказал, и она ответила, что видела по глазам Рамиро, в них был знак смерти.
— Когда ты овдовеешь, то женишься на Мече, ты меня понял? — сказала Росер на поминках этого несчастного. Виктор кивнул, он был уверен, что Росер намного его переживет.
Виктор и Росер три года работали в лагере волонтерами, завоевав доверие жителей, но однажды правительство приказало эвакуировать поселение в другое место подальше от города и от кварталов, где жила буржуазия. В Сантьяго, в одном из самых социально разделенных городов мира, ни один бедняк не должен был попасть в поле зрения жителей богатых кварталов. Прибыли карабинеры в сопровождении солдат, разделили людей на группы под дулом автоматов и увезли всех на военных грузовиках, вереницу замыкали люди в форме на мотоциклах; их увезли, чтобы распределить по другим стихийным поселкам, точно таким же, где между рядами жилищ, похожих на коробки, тянутся пыльные улицы. Это было не единственное перемещенное поселение. В рекордные сроки перевезли более пятнадцати тысяч человек, а в городе об этом даже не знали. Бедняки стали невидимыми. Каждой семье предоставили жилище из досок, состоявшее из комнаты всех назначений, кухни и санузла, это было более достойно, чем хижины, в которых они селились до сих пор, но одним махом было покончено с коллективным бытом. Люди оказались разделены, оторваны друг от друга, жили вдали от города и были никак не защищены; теперь каждый был за себя.
Операцию провели так быстро и четко, что Виктор и Росер узнали об этом только на следующий день, когда прибыли, как всегда, на работу и увидели бульдозеры и катки, которые ровняли землю, где было поселение, чтобы строить там многоквартирные дома. Им понадобилась целая неделя, чтобы обнаружить местопребывание нескольких выселенных групп, однако в тот же вечер агенты госбезопасности предупредили их, что их взяли на заметку;
