и хорошую наживку. Интересно, а она правда могла бы переловить всех русалок? Что-то мне подсказывало, что это не фигура речи.
– И они так легко меня отдали? Я думал, мы вроде как подружились.
– Матвей, – рубежница повысила голос, словно я сказал что-то глупое. – Нет у тебя друзей. Тем более среди русалок. Они доставили тебя быстрее, чем остыл двигатель машины. Затем я уже отвезла твой невезучий отряд к себе.
– Спасибо, – сказал я, понимая, что рубежница сделала немало для моего выздоровления. Хотя мысли все были о другом. – Значит, Врановой ушел?
– Ушел, – кивнула Инга. – Но теперь диспозиция изменилась. Я отправила гневное письмо воеводе. Думаю, завтра он пригласит нас к себе. И объявит своего ратника вне закона.
На слове «нас» она сделала интонацию. Да и я сам все понял. Разве что прислушался к хисту. Как он отреагирует на аудиенцию? Но промысел молчал. Это что же, получается, я теперь стану нормальным рубежником? Буду на Подворье ходить, крендели кушать и с другими рубежниками разговаривать? От одной мысли о подобном даже жутко стало.
– Кстати, это твое, – достала из ниоткуда рубежница нож, портсигар и мешок с монетами. Причем, последние, как помнится, оставались в машине.
– Тетради там не было? – спросил я, уже зная ответ.
– Видимо, Врановой забрал ее с собой.
– Инга, а как вы это сделали? – спросил я. – Вы мои вещи на слове держали?
– На слове, – кивнула она спокойно, а потом рассмеялась. – Извини, Матвей. Я привыкла иметь дело с опытными рубежниками, да и ты создал впечатление сообразительного молодого человека. Поэтому я как-то забыла про простые заклинания. Ты ведь, наверное, все это время таскал артефакты как чужанин, с собой?
– Ну да, – согласился я.
– Слово – это простейшее заклинание. Создается раз, но на поддержание все время хист требуется. Потому и на слове хранят только самое важное, а не продукты из магазина таскают.
– Понятно, а как его создать это заклинание?
– Минуту.
Инга включила крохотный ноутбук, потыкала в нем и в шкафу что-то зажужжало. Рубежница открыла створки и оказалось, что в шкафу стоит здоровенный МФУ. Инга взяла распечатанный листок и дала мне.
– Запоминай форму.
Я чувствовал себя шпионом, которому показывают план проникновения в логово к врагу. Если она еще сейчас сожжет листок, будет один в один.
Все оказалось гораздо прозаичнее, но вместе с тем не менее эффектно. Когда я кивнул, бумага в руках рубежницы вдруг потемнела и превратилась в пепел. Будто бы от времени.
– Но самое главное здесь – слово, – продолжила она. – Оно будет вроде как пароль, чтобы открыть твой потаенный ларец. И самое важное, слово должно быть редким. Знаешь, сколько случаев было, когда слова повторялись?
Вопрос, само собой, оказался риторический. Откуда мне быть посвященным в такие тайны?
– Если ты скажешь слово, которое уже создано, да сотворишь форму, то это будет сродни попытке вторгнуться в чужие владения. Кроме того, чужое слово всегда защищено хистом. В лучшем случае – если рубежник равен тебе, то просто тряхнет хорошенько. Пару дней проваляешься. В худшем…
Она не договорила, но стало ясно – ничего хорошего ожидать не приходится. Понятно, слово надо придумать, чтобы ни одна собака даже не догадалась о его существовании.
– Теперь о главном. О Врановом.
Я весь подобрался.
– То, что он вне закона – это хорошо. Ратники воеводы отправятся к нему домой. Только едва ли это даст плоды. Он не глупый. И теперь явно затаился. Вопрос где? Единственный, кто может привести к нему – ты. Вы ведь связаны.
От этого стало совсем не по себе. Я бы и рад был забыть про спиритуса и остальные недопонимания, которые произошли у меня с Врановым, да куда там. Я ведь был ему действительно, как кость в горле.
– Врановой очень злопамятен. И едва ли успокоится, пока не убьет тебя.
– Замечательная новость.
– Но я знаю, что ему нужна одна трава. Для чего – непонятно. Но нужна очень, в этом не сомневайся. Я хотела через подставного рубежника попытаться продать ее ему. А во время сделки убить. Но не успела. Теперь действовать придется хитрее.
Она сказала это «убить» так просто, словно говорила про чистку зубов. Хотя я понимал, что детский лепет кончился. Уж после той схватки, из которой нам всем чудом удалось выбраться. Правда, еще непонятно, с какими потерями. Надо бы лешего навестить.
– Мне важно знать одно. Ты со мной или нет? Теперь мы в своем праве. Но скажи прямо сейчас, глядя мне в глаза. Ты готов убить Вранового? Не дрогнешь ли?
Вот и все, Мотя, игры закончились. Может, и хотел ты бегать по лесам, быть другом всей нечисти, помогать людям и не только. Но всегда приходится делать выбор.
И Инга наконец предстала той, коей и была на самом деле. Опытной и жесткой рубежницей. Ее взгляд прожигал насквозь. Не удивлюсь, если встану, а на кресле дырка. Но я не отвел глаза. Смотрел на нее долго, после чего произнес твердо и четко.
– Я готов.
– Хорошо, еще кое-что. Нам нужен его хист.
– Что значит нужен? Ты хочешь
