Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
«…Его посмертная слава еще не настала, и мы даже сомневаемся, что сейчас это время пришло».
Что ж, ждать осталось недолго. И «славы», и «позора». Наполеон умер, да здравствуют легенды о нем! Он умер и теперь не может изменить ничего.
Только смерть делает человека «настоящим мифологическим персонажем». Сюжет жизни завершен – обдумывайте, додумывайте, придумывайте.
Да, он успел подарить миру свою легенду. Ту самую «историю с острова Святой Елены». Она ведь появится уже после смерти Наполеона. Знаете, что произойдет? Ее будут активно использовать все творцы «мифов» о Наполеоне. Хотел он этого или нет, императора уже никто не спрашивал.
Итак, пришло время больших легенд. Справедливости ради отметим, что «эпопея» (еще раз вспомним Шатобриана), по сути, началась еще при жизни Наполеона, в тот момент, когда император отправился в ссылку на Святую Елену. Он жив, но его… нет. Как такое может быть?!
…Простые люди никогда не забывали об императоре. Настанет время – и левые интеллектуалы скажут, что действовал-то Наполеон «всегда в интересах буржуазии». Народ, похоже, этого не понимал. Особенно бывшие солдаты Великой армии.
«Старые ворчуны», прошедшие от Лиссабона до Москвы, помнившие Аустерлиц и Йену. И совсем еще не старые «Марии-Луизы», те, кого фактически мальчишками призвали защищать Францию в 1813–1814 годах. «Пушечное мясо», говорите? Про это они тоже не знали. Наполеон для них – Бог! Даже для тех, кто верил еще и в Иисуса.
В 1816 году два ремесленника из Бове были арестованы за то, что хотели назвать своих сыновей именами Поль-Жозеф-Наполеон и Луи-Анри-Наполеон. В 1819-м некий печатник Манжен в Нанте чуть было не лишился и работы, и свободы из-за желания дать новорожденному сыну имя Наполеона.
Дети? В ту войну им играть не разрешают. Они придумывают. Изображают солдат Древнего Рима, а потом… выбирают короля. Вы же помните титул сына Наполеона? Дети!
Для них делают специальные сладости. В 1817-м арестовывают кондитера – продавал шоколадные фигурки императора.
Хотя кондитер, скорее всего, еще и вел себя вызывающе. Ведь в «экономику» Бурбоны практически не вмешивались. Есть спрос – будет и предложение. Необыкновенной популярностью пользуются «табакерки с секретом» – портрет Наполеона либо на обратной стороне крышки, либо спрятан в двойном дне. Особый смысл – император «в основе всего».
Ликер «Ватерлоо» и одеколон «Вода герцога Рейхштадтского» продаются, ликер «Эликсир Святой Елены» в Лионе полиция запретила. Изъять, запретить – можно, но что делать с настроениями?
Да, поклоняться Наполеону во времена Реставрации опасно, но очень многие не боятся. У них ведь отняли не только императора. Их изгнали из армии, прежнего почета нет и в помине. Тех, кто побывал под Москвой или Ваграмом, трудно испугать. У них есть свои праздники, и они их отмечают. 15 августа – день рождения императора. 2 декабря – день коронации. Есть и те, кто вспоминает о Наполеоне каждый день.
Вот они, в парижском кафе «Ламблен» в Пале-Рояле. Армейские усы, длинный потертый редингот, трость, сапоги, высокая шляпа с широкими полями. В бутоньерке – красная лента. Разговаривают о былом и не только. Очень даже «не только».
Таких отставников, собирающихся в кафе и трактирах, во Франции полно. Готовые заговорщики! А многие из них и были настоящими заговорщиками.
В полиции они числились как «политически неблагонадежные», находились под наблюдением.
Есть и те, кого называют «цветочными бонапартистами». В заговорах они, может, и не участвуют, но отношение – демонстрируют. Фиалки и красные гвоздики считаются «цветами Наполеона». Увидите человека с прикрепленной к шляпе гвоздикой, знайте: он в любой момент готов крикнуть «Vive l’Empereur!».
Сотни тысяч людей! Они ждут возвращения Орла или прихода Орленка. 7 июля 1821 года правительственная газета Journal de Dйbats сообщает о смерти Наполеона на Святой Елене…
Префект Верхней Марны доносил, что жители деревень и маленьких городков утверждают, будто новость о смерти Наполеона, появившаяся в газетах, сфабрикована его врагами.
«…Никто не убедит его в том, что император умер; он уверен в том, что Наполеон томится в плену по милости англичан». Так пишет Бальзак о старом солдате в своем «Сельском враче». Пишет о тех, кто станет первосвященниками нового культа. О живых носителях легенды. Той, которую назовут «золотой». Сам Бальзак станет одним из ее создателей. А Шатобриан успеет приложить руку к созданию и «черной», и «золотой». Такое случалось во Франции, особенно в период Реставрации (1815–1830).
Для «больших» легенд – время наиважнейшее. Особенно для «черной». Всерьез «очернительством» Наполеона ее адепты смогли заняться только после возвращения Бурбонов во Францию. Да и то император своими «Ста днями» сильно повлиял на процесс «формирования и развития». Но она появилась, иначе просто не могло быть.
Все началось с многочисленных памфлетов. Жанра, в котором прямолинейность всегда ценилась больше, чем изысканность. «Узурпатор», «убийца» – весь стандартный набор. Немного абсурда. Про итальянскую армию, целиком состоявшую из уголовников. Про «несостоявшийся» брак с дочерью Людовика XVI, ради которого он был готов вернуть во Францию Бурбонов… И Антихрист, разумеется. Франция ведь по-прежнему страна крестьянская, крестьянам нравятся истории про Антихриста. Во Франции они, конечно, не поверили в них с той же легкостью, как их собратья по социальному статусу в России, однако – работало.
Одного Антихриста мало. Французы ведь «развращены» Просвещением и Революцией. Требовалось и что-то более изысканное. Люди нашлись.
Жан де Лакретель, историк и публицист, которого, кстати, сам Наполеон сделал академиком в 1811-м. Во времена Революции был «умеренным», при Империи – просто профессором истории, в 1814-м стал преданным сторонником Людовика XVIII. Последовал за королем в Гент во время «Ста дней».
В первые годы Реставрации Лакретель много писал о Наполеоне. Создал классический «антимиф», в самом прямом смысле слова. Можно сказать – вывернул наизнанку традиционные одежды. И военный Наполеон, дескать, совсем не такой талантливый, каким его считают, как правителю ему «недоставало блеска», а деятельность его была «бесцельной». В целом довольно умеренно, но Лакретель – один из первых историков, занявшихся «антимифом».
…В какой-то момент это станет «классикой жанра». Бывшие соратники Наполеона, подчас довольно близкие к нему люди, начнут активно «очернять» императора. Первопроходец здесь – аббат де Прадт, родственник любимца Наполеона, Дюрока. Император возвысил аббата, даже сделал его посланником в Варшаве. С миссией де Прадт справлялся плохо, его отозвали, и он превратился в лютого врага Наполеона.
В 1815-м де Прадт написал мемуары, пользовавшиеся большой популярностью. Откровения сильно обиженного человека. «Его гений одновременно годился и для мировых подмостков, и для сцены балагана; он носил королевскую мантию, накинутую на костюм Арлекина… Изощренный софист, способный кардинально менять позицию, он был сделан совсем из другого теста, чем
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
