– Итак? – нетерпеливо произнес Кембл. – Выкладывайте. Что именно он сказал?
– Я постараюсь как можно точнее передать вам то, что он мне сказал. – Взгляд Ротуэлла стал сосредоточенным. – Это совершенно поразительная история, но Венденхейм не позволил мне ничего записывать.
– Ну, не тяните же, – поторопил его Кембл, – и не упустите чего-нибудь.
Глаза барона вспыхнули от возмущения, но он сдержался.
– Этот сэр Гарольд сказал, что герцог Уорнем попросил его приехать сюда, чтобы обсудить щекотливый юридический вопрос, – доложил Ротуэлл. – Все дело было изложено, как я полагаю, намеками и недомолвками, но суть состоит в том, что Уорнем дал понять, что в юности заключил брак в Гретна-Грин – а это служит основанием для наследования герцогства – и хочет, чтобы этот барристер объяснил ему тонкости брачного законодательства.
– Что означает «дал понять»? – уточнил Гарет. – И почему он только теперь признался в этом?
– Он пояснил, что был подвыпившим и, возможно, сделал это просто шутки ради, – ответил барон, пожав плечами. – Барристер решил, что здесь Уорнем приврал, но зачем? Уорнем хотел знать, каково будет наказание, если он публично признается в содеянном.
– Наказание за что? – спросил Гарет. – Побег в Гретна-Грин считается скандальным, но это не преступление.
– Нет, наказание не за побег, а за двоеженство, – пояснил Кембл. – Вот что он имел в виду, верно, Ротуэлл? Уорнем был женат на четырех женщинах, и это может означать, что он четыре раза был двоеженцем – если его жена из Гретна-Грин была жива все эти годы. И он собирался признаться в этом?
– Очевидно, он размышлял над этим, – кивнул барон. – По словам барристера, Уорнем заявил, что прежде всего хотел бы аннулировать брак с нынешней герцогиней так, чтобы не вызвать чрезмерного гнева ее отца.
– Итак, Уорнем заявил, что уже в период брака с первой герцогиней был двоеженцем. – Кембл вскочил на ноги и принялся ходить по комнате, потирая рукой подбородок. – Не говоря уже о трех других.
– И если эта история получает огласку, то бедный Сирил в этом случае становится незаконнорожденным! – возмущенно воскликнул Гарет. – Вот почему он хотел получить благословение Литтинга. И именно поэтому Литтинг не захотел рассказать нам всю правду – он был взбешен, нет сомнения.
– Но почему Уорнема должно было так волновать, что подумает Литтинг? – спросил Ротуэлл. – История скандальная и шокирующая.
Крепко сжав за спиной руки, Кембл остановился у холодного камина, и в его глазах появилось какое-то странное выражение.
– Его волновал лорд Литтинг по той же самой причине, что и лорд Суинберн. Если бы Уорнему пришлось взять на себя ответственность за четыре случая двоеженства, вся эта мерзость, вероятно, могла оказаться в палате лордов, как зловонная куча. Впрочем, так оно есть.
– А это бросило бы тень на семейство Литтинга. – Гарет поежился, чувствуя себя так, словно куртка внезапно стала ему тесна. Несомненно, существовало и еще что-то, не дававшее ему покоя на уровне подсознания.
Кембл резко остановился и как сумасшедший схватился за горло.
– Ну и ну! – воскликнул он.
– Что еще? – угрюмо поинтересовался Ротуэлл.
– Кажется, до меня только что дошло, – с присвистом объявил Кембл. – Нужно пригласить доктора Осборна!
Спустя пятнадцать минут Кембл плюхнулся на красный кожаный диван Гарета, заявив, что внезапно заболел и не в силах даже подняться наверх. Когда послали за эвкалиптовой растиркой, то Нелли Уотерс сама принесла ее и сказала, что готова заняться лечением, поскольку уже переболела и не должна снова подхватить заразу. Она села рядом с Кемблом, сняла с его шеи платок, нанесла мазь и начала водить рукой вверх-вниз по шее с такой силой, что можно было подумать, будто она вытирает вспотевшую лошадь, в то время как пациент ворчал и стонал на все лады.
Гарет наблюдал за происходящим с некоторым подозрением, начиная догадываться, что Кембл что-то задумал.
– О, мистер Кембл! – подходя к дивану, воскликнула вошедшая с одеялом Антония. – Какое печальное известие! Я думала, все уже позади.
Взяв у Антонии одеяло, Нелли оттеснила свою хозяйку в другой конец комнаты.
– Отойдите все, – строго распорядилась она. – То, что происходит здесь, ужасно неприятно.
Гарет был уверен, что это и на самом деле неприятно, но сомневался в том, что заразно. Когда немного погодя Коггинз привел доктора, Осборн бодро приветствовал всех, а Нелли Уотерс встала со стула. Доктор, возможно, и счел странным, что процедуры выполняются на глазах у всех, однако ничего не сказал.
– Я полагал, что мы покончили с этим гнойным тонзиллитом, – сочувственно сказал Осборн, засовывая в рот Кемблу маленькую деревянную палочку. – Вот так, да. И немного повернитесь к свету.
– А-а-а… – протянул Кембл.
– Все началось внезапно, говорите? – обратился Осборн к Гарету.
– Ну да, он был совершенно здоров, а в следующее мгновение вдруг… – Ротуэлл развел руками.
– А-а-а… – перебил его Кембл, и Осборн убрал палочку. – Теперь я вспоминаю, что на самом деле почувствовал легкое недомогание еще прошлой ночью, под дождем.
– Что ж, никакого гнойного воспаления нет, – озадаченно сказал Осборн. – Слизистая оболочка выглядит прекрасно. Возможно, вы просто надышались дымом в прошлую ночь?
– Пожалуй, вы правы, – согласился Кембл, немного поразмыслив над таким предположением. – Что ж, вы меня успокоили. – Он сел и положил свою руку на рукав куртки Осборна. – Вы должны простить меня, доктор. Понимаете, я ужасно беспокоюсь о своем здоровье – почти как несчастный Уорнем. «Просто как одержимый», – возможно, сказали бы некоторые.
– Это правда, у покойного герцога, – Осборн театрально кашлянул, – было много серьезных проблем со здоровьем.
– А вы ведь, как известно, замечательный диагност, правильно, доктор Осборн? – продолжил Кембл. – И вам удалось установить, что Уорнем «тяжело болен астмой» после того, как он кашлял… – Кембл бросил взгляд на миссис Уотерс, – всего три дня?
Миссис Уотерс кивнула, а Осборну явно стало не по себе.
– Конечно, – Кембл почти сочувственно улыбнулся, – во время острого приступа человек дышит со свистом и хватает ртом воздух, не так ли? Но вы, слава Богу, смогли поставить диагноз герцогу еще до появления этих симптомов – за несколько дней до того. И жене его светлости тоже поставили диагноз. А у бедной миссис Масбери каждый год кашель продолжается по три месяца, однако вы никогда не прописывали ей нитрат калия. Что вы на это скажете, доктор Осборн?
– Я возмущен вашими намеками, мистер Кембл. – Осборн резко выпрямился, захлопнул свой саквояж и встал. – Я забочусь абсолютно обо всех своих пациентах, независимо от их происхождения и положения в обществе.
