Но скорость моих перемещений замедлилась, и я смотрел, как люди подобно костяшкам домино рухнули на заледенелую землю. Выстрели прекратились так же резко, как и начались.
Я обернулся к своим друзьям… и обомлел. Все они были изрешечены пулями и лежали у дверей в самых разных позах.
Я подскочил к Максу, но в его глазах был лишь стеклянный блеск. Огромные дымящиеся раны превратили его грудь в фарш…
Я бросился к Шокеру, но Леха, подогнув под себя ногу, уставился одним глазом в небо. На месте второго зияла сквозная дыра…
Я упал на колени перед Топором, однако успел услышать лишь последний предсмертный хрип, и Стас уронил голову на грудь…
Лишь Светлана еще дышала, но силы покидали ее с быстротой молнии. Я приподнял ее голову, скривился в бессильной ярости и дрожащим голосом произнес:
Света открыла глаза, в которых едва ли была жизнь. Справляясь с кровавым кашлем и хрипом, она едва слышно для человека, но отчетливо для вампира прошептала:
— Я… не знала всего. Прости… Ты хороший… человек… не становись… злом.
Она умерла.
Я осторожно положил ее голову на холодный асфальт, выпрямился, обратил лицо к пасмурному небу и…
…И сошел с ума.
ЭПИЛОГ
Не потерять бы в серебре
Ее одну, заветную…
«Би-2».
Я сидел на большом валуне, мокром и чрезвычайно холодном, но не чувствовал холода. вокруг бушевала гроза, самая сильная гроза из всех, которые я когда либо видел.
…По выжженному полю, простирающемуся во все стороны на десятки километров, носились угольно-черные пылевые вихри, словно высасывая из почвы языки пламени. Мне было непонятно, как огонь может подниматься до таких высот, почти касаясь мрачных темно-фиолетовых туч, ведь сверху беспрестанно лились потоки воды. Дождевая вода боролась с огнем, и кое-где испещренная трещинами поверхность поля уже превратилась в непроходимые болота. Над болотами поднимался зеленоватый дым, поднимался ровно, точно вокруг не свирепствовал ветер и многочисленные торнадо. Одинокие обугленные деревья, жалкие и уродливые, нагнувшиеся почти до земли, стонали под напором ветра; стволы некоторых из них ломались у самого корня, и деревья улетали прочь, подхваченные силой урагана…
Я был давным-давно проклят и просто сидел в полном одиночестве и грустил. Кому-то может показаться странным, как демон может грустить, но я в самом деле грустил, тоска витала надо мной, размахивая большим перепончатыми крыльями. Я раз за разом вспоминал свою жизнь от того дня, когда стал вампиром, и до потери все, кто был мне дорог. Я потерял Макса, лучшего друга всей жизни, но так и не успел сказать ему об этом. Я потерял Стаса и Леху, двух бесшабашных вампиров, бросившихся с головой в опасное приключение, ибо я попросил их об этом. Я потерял Свету, симпатичную, смелую и, как выразился Стас, добрую девушку-оборотня. Я потерял самого себя, превратившись в Познавшего Кровь, вознесшись над всеми вампирами Срединного мира.
Но самое главное, я потерял свободу, которую так хотел обрести.
Впрочем, остался кое-кто, кого я еще не потерял…
Я волею мысли оказался в своей квартире. Свет был потушен, но я отлично видел и без него. На диване, прикрывшись пледом, спала Наташа, такая хрупкая и слабая девочка, нимфоманка, считающая себя суккубом. Ее лицо было страшно изуродовано и начало гноиться, но я, не испытав никакого отвращения, никакой брезгливости, поцеловал ее в лоб, а потом — в то, что осталось от губ. Присев рядом, я услышал легкий шум прибоя, почувствовал соленый запах морской воды, потянулся мыслью к отдыхающему сознанию любимой и… провалился в ее сон.
…Мы сидели на берегу вечернего океана и любовались заходом солнца. Конечно, солнце уже скрылось за горизонтом, но алая заря была необычайно красива.
— Странно, но я чувствую, что знаю все, что с тобой произошло, — тихо сказала девушка. Ее лицо во сне было нежным и чистым. — Как будто пришло озарение…
Я крепче обнял ее и поцеловал в щеку.
— Так жалко их, — после минутного молчания прошептала Наташа. — Ведь таких друзей ты больше не найдешь.
— Не найду, — согласился я.
Заря постепенно гасла, освобождая место усыпанному звездами ночному небу. Алая кровь заката превратилась в далекий туман, едва ли напоминая о том, что совсем недавно на этом безупречно чистом небе царствовало солнце.
— Сережа, — позвала девушка.
— У? — повернулся я на зов, подняв брови.
— Сережа, ты же знаешь, как избавиться от моих шрамов.
— Но ты совершенно цела, — попытался я возразить. — Ты красива, любимая, как никогда!
— Но это сон, — нахмурилась Наташа. — А еще есть реальность.
Я промолчал.
— Сережа, я тебя прошу сделать это для меня.
— Нет, — покачал я головой.
— Да, — мягко сказала. — Я так хочу.
— Но зачем тебе это?
— Потому что я тебя люблю. И потому что ты не сможешь быть один. Одиночество погубит тебя — разве этого хотели твои друзья? Они отдали жизнь за дело, которое ты обязан продолжить. Но ты не сможешь, если будешь один…
Я печально посмотрел вслед погибшему солнцу. Оно, подобно птице Феникс, каждый день умирало в водах океана, чтобы на следующий день возродиться вновь.
А остальное может умереть только раз, единственный раз. И никогда не возродиться.
Я открыл глаза, наклонился к любимой и обнажил клыки…
Красноярск, июль — август 2004 г.
