это при условии, что твари не стали бы нас нагонять. Я, пользуясь оказией, достал пакет с записками и начал их разбирать. А ведь тут есть карта! Вот город, городской вокзал. А вот дорога. И она показан длинней, чем тот путь, что мы прошли. Это найденный нами вокзал, от него пунктиром идет дорога в какое-то небольшое поселение. И железная дорога продолжается дальше. Но тот участок карты отсутствует. Или есть какие-то записи в тетради?
Опять передо мной тайна. Сколько же загадок в этом мире осталось?
Отплывал от пристани в раздраенных чувствах. Огромную гору работ провернули, такие удачные походы на пальцах рук вспомнить можно. А у нас почти без сучка и задоринки все прошло. Минимальные потери…Но как вспомнишь крики разрываемого на куски Пересвета, то становится неимоверно горько. Я потерял здесь первого друга. Спокойного и выдержанного, опытного и всегда стоящего рядом плечом к плечу.
После нашей неудачной вылазки по железной дороге меня заперли на пристани и никуда больше не выпускали. Одним махом взобрался в «высшую лигу» и стал слишком ценным сотрудником, чтобы размениваться по мелочам. Никогда не думал, что стану человеком — легендой. Но к следующей весне на берегах Великой меня точно будут считать таковым. Ну что ж, я честно заслужил это звание. От трудностей не бегал, шел впереди других, пробивал дорогу и нес свет, а не тьму. Так что грядущий достаток воспринимаю, как данность. Он поможет мне больше не размениваться по мелочам и приступить к разгадке накопленных тайн.
Через три дня после смерти Пересвета все егеры и их союзники справили погребальный обряд. Оставшиеся личные вещи Пересвета отчасти были розданы близким друзьям, остальное сложено в небольшой челн, который подожгли и пустили по реке. Люди пели прощальные песни. Русландцы свои, северяне, наемники собственные. Их сближала лишь печальная мелодия и слова. На тризне я здорово надрался и требовал немедленно поднять тревогу и идти дальше по той проклятой дороге. Еле меня успокоили. Мне даже показалось, что в какой-то момент я испугал многих. Ведь было ведомо, что спас разведывательную команду неким шаманским танцем. Со мной просто боялись связываться.
Наутро показал Светозару найденные на вокзале записки и карту. Тот долго рассматривал их, кусал ус и в итоге заявил:
— Может, кого-то и заинтересует, Олег, но не сейчас. Нам надо как можно скорее уходить пока высокая вода и на реке спокойно. Слухи о нашей расходятся слишком быстро.
— Нам кто-то угрожает?
— Желающих поживиться чужим на реке всегда хватало. Мы взяли ношу не по себе, и нам бы её донести до дома. Если бы не хозяева Вавчуга и их связи, то вряд ли что вообще у нас вышло. Это я тебе честно говорю. Я один даже с союзными ватагами и наёмниками сюда сунуться точно не решился.
Судя по глазам моего нового начальника сказал он далеко не все. Я не спец в местной большой политике, хотя уже и стал важным её фактором. Но торопиться проявлять себя не буду. Власть штука опасная и сначала стоит завести союзников. Нет, власть не нужна мне сама по себе. Просто временами на меня накатывает осознание того, что самое страшное еще впереди. И пока я не разгадаю часть загадок, изменить прокрустово ложе местной истории не получится.
Сюда уже попадали люди. Их города оказались уничтожены, куда они сами подевались во многом непонятно. Исчезли «инженеры», почти вымерли «коммунары», погиб Град обреченный. Думаю, и нам грозит неведомая опасность. Сверх меры люди начали радоваться своей победе в освоении этого мира. Мы слишком слабы и частенько враждуем друг с другом по всяческой ерунде.
Значит, нужно для начала найти то, что начнет нас объединять.
Глава 34
Городские зарисовки
Я попытался восстановить дыхание, отвалившись от подруги на свободную часть нашей широкой кровати. Ночи мне, стервецу, не хватило, решил утро прихватить. Лишь вернувшись домой, я понял, как безумно люблю свою новую спутницу жизни. И чем она меня взяла. Женщины прошлого мира и моего времени отчасти уже потеряли это женственное, природное, что во все эпохи брало мужское начало в свои маленькие, но цепкие ручки.
Они сосредоточились на карьере и мнимом равноправии, стараясь изо всех сил играть на чужом поле. И в итоге попали в коварную ловушку. Потому что не заметили, как влезли с ногами в чисто мужской мир. Здесь же в Беловодье все оставалось по-старому, надежно прикрытому тысячелетними традициями. Которые, как ни покажется странным, но отлично защищали женщину, как супругу и мать.
Уладе же всегда нравилось, что я отношусь к ней, как к ровне. Не встаю в позу опытного мужа или загадочного пришельца, пытаясь низвести жену к роли обслуги или хвоста. Отношения в нашей семье в итоге сложились просто и ровно. Ненавижу сложности, создаваемые чаще всего дурным характером одного из супругов. Нет, шероховатостей и недопонимания особенно вначале хватало. Еще бы — два совершенно разных мироздания, плюс некоторый не всегда приятный жизненный опыт позади. Но все в муку перемелется.
— Никак мой соколик утомился?
Улада закинула на меня стройную ножку и затем запустила свою шаловливую ручку вниз по животу. Знает, как меня завести. А я совсем и не против. По приезде в Вортюгу уже почти неделю разлагаюсь в отдыхе. Короткая остановка у егерей для неотложных дел, затем за мной примчалась любимая женушка. Да, пока непутевый муженек зарабатывал себе на задницу проблем, Улада освоила с помощью своих братанов мой пепелац. Да как ловко у нее получалось!
С показной лихостью супружница подкатила к входу в «Порто-Франко». Стоявшие у дверей завсегдатаи лишь усы подкрутили, завидев такую молодую барышню за рулем дорогой повозки. А посмотреть было на что! Узорный кафтан, вышитое речным жемчугом шейное украшение, шелковый платок, небрежно накинутый на золотистые волосы. Краса, да и только!
Как мне все-таки свезло!
Но продолжить услады с Уладой не удалось. В соседней комнате жалобно захныкал Ратибор. Забыли его совсем родители! Женушка прямо так голяком, показав мне во всей кассе свой великолепный тыл, бросилась к ребенку. И так его оставлять на подруг время от времени приходится. Что поделать, слишком деловая у малыша мамка. Но здесь с детьми, вообще, особо не сюсюкаются. Не тот это мир, чтобы расслабляться. И в последней поездке я этот момент еще раз отлично прокачал.
— Иди к папочке!
Малышу на мне лежать нравится. Чувствует родное, свое. Ратибор весело гугукает, щерится беззубым ртом, купаясь в океане любви родителей. На самом деле это счастливое для человека время! Заботы мимолетны и мелки, а процесс узнавания мира еще сладок, без привкуса
