— Стоят, таращатся, — прокомментировала картинку Пушишка. — Бурушку хотят обидеть.
— С чего ты взяла? — Я слегка встревожилась.
— Да ты на рожи ихние погляди, там все написано, — пожала плечами снова укутанная в одеяло девчонка. Сью подсела ближе ко мне, разглядывая мужчин на экране крупным планом. — И плевать бы на Гатто, он даже обращаться не умеет. А вот твой отравленный пришелец со своей зубастой птичкой даже нашей кормилице могут дать прикурить, если сильно захотят.
— И это мы еще не знаем точных сил пришлых, — добавил Бельфегор. — Судя по тому, что я уже видел, свой хахаль явно сильнее того, что в городе поселился.
— Вы и про Кайдена знаете?
— И про Кайдена, и про Кобру, которая Аола. Мы все-все про вас зна-а-аем, — протянула Пушишка, — потому и решили тебя спасти. Ну, я решила, — вдруг смутилась Сью, — а Гор уже придумал гениальный план, как оправдать мою дурость.
— Вот рассказывать об этом точно не стоило. — Парень ненадолго оторвался от потока данных и, подумав, выдал: — Она тебе просто зубы заговаривает. Не верь хомяку.
— А Бурушку все равно обижать нельзя. Она их съест, — внезапно вспомнила Сью. — Тебе которого не жалко? С полосатым хвостом? Без слов понятно.
— Эй! Погоди! — Я аж соскочила с полочки, на которую меня усадили после впечатляющей экскурсии к свистку мры. Усадили, дали большую кружку с горячим сладким напитком и лепешку с мрой. Откачали, короче. — Обоих жалко! Нельзя есть!
— Ну, так не интересно, — надула губы Пушишка. — Они к тому же сами лезут! Вон, вон! Щас как укусит отравленными зубами мою Бурушку! А вдруг она потом заболеет и вся станет ядовитая?
— Не станет. А идут они сюда потому, что мой артефакт меня чует и хочет найти.
— И что? — это уже забухтел от экрана Гор. — Превратить наше убежище в проходной двор? С чего бы мне их сюда пускать?
— Ты определись, хочешь оставаться отшельником или хочешь выход в большой мир с новыми игрушками. — Я решительно стряхнула с плеч одеяло и потребовала: — Не пускаешь их сюда — значит, дай мне выйти к ним.
— Ну не знаю. — Бельфегор опять нахохлился, как куцыр на жердочке. И лицо у него стало точь-в-точь как у Пушишки. Во! Теперь прямо видно, что артефакт и оператор — одна мра. — Так просто тебя отпустить? Нельзя. Ты же заложник. Не положено без условий отпускать!
— Вы свои условия мне уже озвучили. — Я выдохнула как можно терпеливее. Грустно как, неужели у нас и правда не мир, а чокнутый питомник для сосунков?
— Не держи нас за идиотов. Мы тебя выпустим, а он не выполнит. Да и не тебе же решать, ты путь в чужой мир точно не знаешь, — снова замотал головой парень.
— Го-о-ор! Думай быстрее! Они уже что-то решили и разгоняются. Мы сейчас либо дармовой еды лишимся, либо шанса на спасение мира, — запищала Сью.
— Действительно, трудный выбор.
Я же с ужасом смотрела на то, как дурной Гатто, мотая башкой так, что уши на ветру колышутся, сползает с куцырьей спины, намереваясь прыгнуть прямо в чернуху с пригорка. А Мез, явно матерясь последними словами, ловит этого идиота за пушистый хвост и держит практически на весу. Куцыр под ним перебирает лапами на месте, как старый колесный транспорт в мультике, прежде чем рвануть с места в карьер.
— Запускаю горн. Дистанционно, — внезапно решил Бельфегор и нажал самую обыкновенную большую красную кнопку. Она, кстати, так и была подписана: «Большая красная кнопка». Явно Сью постаралась.
Снова раздался знакомый уже рев, ознаменовавший собой начало землетрясения: чернуха двигалась и собиралась в более компактную форму.
Оба артефакта на экране одинаково недоуменно уставились на резко убегающую от них тьму. И, что было ожидаемо, поскакали за ней.
— Так, а теперь нам нужна связь. Тащи ретрансляторы, — махнул рукой Пушишке оператор.
— Тогда, чур, говорить буду я! — весело подпрыгнула Пушишка, держа в руках странной конструкции трубку с одним расширенным концом. Вся эта фиговина походила на чудной музыкальный инструмент.
— Открываем кран! — Дети меня не слушали, откручивая тот самый люк, где вываливалось щупальце, впоследствии ставшее нашим обедом. Впрочем, это же щупальце оттуда и показалось, только вместо зубов Пушишка всадила в него ту самую трубку, расширенным концом к себе.
— Эй, вы! Стоять, бояться! А то укушу! Ой… тьфу. Что-то не то… А! Правее забирайте, а то мимо двери промажете! У нас заложник, вы должны нас слушаться!
— Сью! Ну с какой мры ты сразу с козырей пошла? Надо было мистики нагнать, напугать, запутать, а потом уже что-то требовать. — Гор отобрал у нее инструмент и с тяжелым вздохом снял с того… предохранитель. — Вот как знал, что понадобится. Молчи, мелкая. Ради всех компьютеров и игр во вселенной, молчи.
А затем сам приблизился к трубе и сказал:
— Вам не пройти!
Сказал-то он обычным голосом, а вот запись с экрана прозвучала с потусторонним зловещим шипением. Да еще и на несколько тонов ниже.
— Вот. Я ж говорила. Чернуха знает. Тут только через нее и можно общаться, — подытожила Сью. — Эй! Что он делает! Фу! Прекрати! Псих чокнутый! А-а-а-а-а!
Глава 33
Мез
— Ржа! Ты, сумасшедшее животное! Куда лезешь вперед лезвия в тварь! — Я буквально поймал артефакта за хвост, когда тот собирался сигануть с сэвена прямо во тьму.
— Лали! Там, внутри, Лали! Мой хомяк! Я чую! — взревел Скай практически по-звериному, скаля небольшие клыки и пытаясь дотянуться до твари короткими когтями. Постой, у него руки в лапы превратились, что ли? Не совсем, но что-то с ними не так.
— Б***дь! — от души сказал я новое, выученное на Земле слово. — Твою хвостатую душу мать, скотина ты ушастая, чтоб тебя три раза кверху задом и за хвост об забор! — Кажется, это тоже не моя фраза. — Без тебя чую! Но…
Тут чернуха вдруг отхлынула от наших ног, и Гатто повис не над опасной концентрацией скверны, а над обнажившейся песчаной прогалиной. Уф-ф-ф… я выдохнул и отпустил хвост. И только потом понял, что зря. Ржавый енот сначала благополучно шлепнулся на землю, но потом резво вскочил на ноги и рванул пешком догонять отступающую черноту.
— Прародитель, ну за что мне это? — по привычке было застонал я. — Хотя да, именно Прародитель это все и организовал. Чтоб его так же и туда же. Вперед! — это я уже скомандовал сэвену. Потому что догонять сумасшедшего, но внезапно ставшего очень резвым енота пешком — верх идиотизма. Тут и без меня придурков полна планета. Две.
Тьма откатывалась по долине, словно стена облаков под порывами ветра. Слава всем здешним предкам или не знаю еще кому, Гатто так и не смог ее пока догнать. Внезапно из самой середины чернухи раздался пробирающий до костей, шипящий нечеловеческий голос.
— Вам-ш не-с пр-р-ройти-ш-ш-ш!
