– Если иметь слов за наш гембель, таки, может, имеет смыслу прогуляться до буров? – вопросительно взглянул на капитана Корено. – Бюргеры имеют проблем с лимонниками и будут рады людям, знающим толк за пострелять!
– Ну да, ну да… – невесело усмехнулся Арсенин. – Явимся к бурам и, словно богатыри былинные, враз все вражье воинство положим. Мой юный друг! Мне понятны души вашей прекрасные порывы, но! Как бы там дело ни было, война эта чужая, и за невесть чьи интересы мне под пули ни свою, ни ваши головы подставлять резона нет. Еще предложения будут?
– Нет, батоно капитан, – выпустил струйку дыма Туташхиа. – Вы здесь командир. Куда поведете нас, туда и пойдем. Я так думаю.
– Ну что ж, коли возражений нет, будем действовать по моему плану, – задумчиво обронил Арсенин. – Теперь распоряжения по команде: я попробую по звездам курс вычислить, Туташхиа – спать! Это приказ. Корено и Троцкий – провести баталерскую ревизию взятого нами груза. Все. Разойтись по заведованиям.
Пытаясь вычислить необходимое направление с помощью часов и звездного неба над головой, Всеслав не сразу обратил внимание на тихую перебранку Корено и Троцкого, выяснявших, кто кинул в фургон никому не нужную вещь и что с нею делать дальше.
– Лева! Я уважаю ваши интерэсы, как у культурного человека, но за ради бога, скажите, сколько вам заплатил етот чумодан, шо вы так ласково упихали его до нашей новой робы? – возмущался Корено, потрясая в воздухе прямоугольным предметом из коричневой кожи.
– Коля! Не брал я никаких чемоданов! – недоуменно пожал плечами Троцкий. – Одежку брал, консервы брал, чемоданы – не брал. Надо Дато спросить, может, он взял? И кстати, это не чемодан, а портфель, в них большие люди документы носят. Ты погляди, чего в нем лежит.
– Тут имеется замочек на шухере, – присмотрелся к портфелю Корено. – Но я себе возьму на время етот ножичек и устрою над ним похохотать. – Николай вынул из общей кучи приличных размеров тесак и склонился над своей находкой. – Таки готово! – довольно скалясь, фыркнул Коля после того, как замок, печально заскрежетав под стальным лезвием, раскрылся. – О! Лева! Вы таки были совершенно правы, сей по́ртфель набит бумажками, как старый ростовщик – монетой! Но они нас не уважают и все писаны не по-нашему. Мы имеем пойти до капитана и показать ему енту библиотеку, шобы он читал ее по-басурмански. Или ты тоже имеешь слов за эту писанину?
– Не-е, – поморщился Троцкий, мельком заглянув в бумаги, – там цифр много, а у меня от них изжога и голова болит. Однозначно – капитану!
– Мда… – хмуро проворчал Арсенин, бегло пробежавшись взглядом по документам. – Мало того, что мы кучу народа в выси горние отправили, так, помимо уголовщины, мы теперь и под воинский шпионаж попадаем. А это петлей пахнет, в лучшем случае – расстрелом. Да будет вам известно, господа, у меня в руках – секретная переписка Дурбанского коменданта, военные планы и доклады агентов… Хотя в нашем положении все едино, один черт попадаться бриттам не с руки. Ладно, ребята, заканчивайте с барахлом возиться да ложитесь спать. А я пока покараулю да бумажки эти полистаю.
В течение всего утра Арсенин был непривычно молчалив, чересчур задумчив и во время завтрака не проронил ни слова. Когда закончились приготовления к отъезду, капитан взмахом руки подозвал к себе товарищей.
– Тут вот какое дело, ребята, – с явной неохотой начал Арсенин. – Как ни крути, а на путешествие дальнее деньги нужны, а их у нас маловато. Хотим мы этого или нет, а по пути еще не раз на большую дорогу выйти придется. – Капитан обвел взглядом свою малочисленную команду и, с удивлением констатировав, что данный вывод особого протеста не вызывает, продолжил: – Но есть еще вот какое дело. Я в комендантских бумажках вычитал, что через неделю британцы бурам большую каверзу устроить собираются. Верстах в пятидесяти от границы с португалами есть деревушка – Сайлент-Хилл. Не знаю зачем, в бумагах про то ни слова, но через восемь дней в этой деревеньке должны встретиться две команды буров. Одни матрицы-клише для печатания денег принесут, другие их в свои республики потащат. Но вот незадача, те буры, что клише принесут, в деревне будут уже через семь дней, и там их будет ожидать команда… но из британских агентов. Вот я и думаю, что до Сайлент-Хилл мы дней за шесть-семь доберемся, благо она как раз на пути у нас лежит, и если мы бурам поможем, те, в свою очередь, и нам подсобят до Египта добраться. Приказывать никому не могу, потому как дело крайне рисковое. Англичан человек шесть намечается, но все головорезы отменные и, если дело до драки дойдет, биться будут насмерть. Вот только чем быстрее мы до Отчизны доберемся, тем быстрее людей наших и «Одиссей» из плена вызволим. Что скажете, господа команда?
– Я думаю, имеет смысл попытаться, – взвешивая каждое слово, осторожно промолвил Троцкий. – Если таким образом мы имеем шансы поскорее отсюда выбраться, я – за!
– Я иду. Вы, батоно капитан, идете, Лев идет, как я могу в стороне остаться? – пожал плечами Туташхиа. – Я – с вами.
– Шобы вся честная компания шла на дело, а старый биндюжник сидел в сторонке на своей тощей тухес? Не-е-е, босяки, а я за честный шухер без лишней пыли.
– Ну что ж, – мрачно кивнул Арсенин. – Пьянка, как говорится, дело добровольное. В саквояже коменданта среди прочего и карты имелись, так что курс я проложил. Имя тамошнего английского связного я знаю, с остальным на месте определимся. Полчаса на сборы – и выдвигаемся.
Шесть дней пути команда преодолела практически без приключений, если не считать за таковое незапланированный кувырок Троцкого в мелкую речушку во время переправы. Почти весь путь проходил вдоль побережья, и встречные патрули особого внимания на них не обращали, вокруг был глубокий тыл, куда о войне доходят лишь отдаленные слухи.
Сайлент-Хилл оказался небольшим поселением из нескольких десятков домов, растянувшихся вдоль одной улицы, вилявшей среди холмов. Чуть поодаль, в окружении стайки покосившихся хибар и громадин складов, по-хозяйски раскинулась лесопилка. Если когда-то поселок и слыл тихим местечком[44], то нынче он нуждался в кардинальном изменении названия. Заглушая все прочие звуки в округе, лесопилка визжала и гремела так, словно наслаждалась господством в этой глуши. И хотя до нее было добрых полверсты, Арсенину пришлось изрядно повысить голос, чтобы докричаться до случайного прохожего и выяснить, где находится местный паб, единственный, если не считать ветхой церквушки на въезде в поселок, очаг культуры в этих местах. Ответ аборигена несколько поразил капитана: фантазия местных жителей разместила кабак прямо напротив церкви, наверное, для того, чтобы, напившись до скотского состояния, прихожанин, недолго мучаясь, мог доползти до церкви и замолить грехи. Вероятно, мысль о возможности посетить храм в трезвом виде в головы обывателей даже и не приходила. Но, с другой стороны, как жить трезвым под адский вой лесопилки, Арсенин тоже представлял себе слабо.
