Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
углу при неярком освещении они увидели парня лет двадцати пяти в опрятной спецовке и чистенькой рубашке в клетку. Внешностью он напомнил киношного мачо: прилизанные густые черные волосы, тщательно расчесанные на пробор, волевой подбородок и чисто выбритое лицо. Его можно было бы назвать красивым, но ему недоставало мужественности.
Это был сантехник Морозов.
— То-то мне показалось знакомым его имя, — сказал Сергей, прищурившись глядя на него.
— Твой клиент? — спросил Никита.
— Да. Успел засветиться.
Морозов обедал в одиночестве, сидя на стареньком, потрепанном диване, очевидно, отслужившем свой век и выброшенном на помойку, откуда он перекочевал в подвал ДЭЗа. Перед ним на табуретке, накрытой салфеткой, лежали бутерброды с нарезкой из ветчины и сыра, покрытые тонкими кружочками помидоров, и чашка кофе, от которой шел пар. На картонной тарелке рядом лежали два эклера.
Весьма изысканный обед у сантехника, подумал Никита.
В противоположном углу от дивана под самый потолок лежали пачки бумаги для принтеров формата А4 и коробки с шариковыми ручками и скрепками.
— Так вот где ты теперь обитаешь, танцор, — сказал Сергей, и сантехник Морозов поперхнулся, увидев его.
Прошло не меньше минуты, прежде чем он овладел собой и вяло сказал:
— А… Сергей Борисович… Вы ко мне?
— К тебе, танцор, к тебе, — весело ответил Сергей и повернулся к Никите. — Знакомься. Это Михаил Морозов. В некотором смысле местная достопримечательность. Извини, танцор, что отрываем тебя от столь важного занятия. От заслуженного обеда и отдыха.
— Ничего. Мне не привыкать, — ответил потерявший аппетит сантехник.
— Сам виноват. У тебя удивительная способность вляпываться в истории.
— Так уж и в истории.
— Вот сейчас, например, у тебя лежат канцпринадлежности погибшего Василия Соколова.
— А я тут при чем?
— Вот это нам предстоит еще выяснить.
— Вот я и говорю: мне не привыкать. Выясняйте.
Морозов встал с дивана. Он был чуть выше среднего роста, довольно широкий в плечах и узкий в бедрах, как будто слепленный по классическому шаблону мужской фигуры. Плотно облегавшая фигуру спецовка подчеркивала развитую мускулатуру.
— Извините, кроме табуретки, мне вам предложить нечего, — сказал он и всем своим видом дал понять, что хоть сейчас готов освободить табуретку от своего обеда. О замызганном диване он скромно умолчал.
— Ничего, мы постоим, — за обоих ответил Сергей. — Тем более, что она у тебя служит столом. Ты лучше скажи нам: чужие вещички тебе не мешают? — спросил он, кивнув головой на канцпринадлежности.
— Да нет. Пусть себе лежат. Есть не просят.
— Тогда конечно. Главное, делиться обедом с ними не надо.
— И то правда, — усмехнулся Морозов.
— А как они здесь оказались?
— Да очень просто. Увидел такие же на вызове у Людмилы Сергеевны — они были навалены в коридоре и на кухне — и подумал: а чего не помочь молодой паре? Вот и помог.
— Знаю я, как ты помогаешь.
Морозов издал сопящий звук.
— Безвозмездно? — спросил Никита.
— А то нет.
— И начальство не возражает?
— Пока нет.
— Странное у тебя, однако, начальство, — заметил Сергей.
— Разное бывает.
— Что разное бывает? — спросил Никита.
— Начальство.
— Ну у тебя оно исключительное, — с ноткой восхищения сказал Сергей. — И как долго ты собираешься хранить это здесь?
— Пока начальство не вышвырнет.
— Ты, случайно, у Соколовых не в доле? — спросил Никита.
— Нет, — отрезал сантехник. — Знаю я, куда вы клоните. Как говорили мудрые древние китайцы…
— Не ищите правду в подвале у Морозова, — подхватил Сергей. — И это при том, что улики налицо. Но мы сейчас по другому вопросу. Не по вопросу нелегальной предпринимательской деятельности отдельно взятого — или в сговоре с кем-то — сантехника из ДЭЗа.
Морозов отвернулся.
— Скажи мне, танцор, большой был оборот у Соколовых?
— А я почем знаю.
— А разве они без твоего ведома привозили и забирали продукцию?
Морозов ответил не сразу. В образовавшейся паузе Сергей подмигнул Никите:
— Смотри, как тщательно обдумывает, что сказать. Вот что значит опыт. Да, танцор?
— А то нет? С вами, Сергей Борисович, ухо надо держать востро. А то ни за понюшку табака пропадешь.
— Какой же ты неблагодарный, Морозов! — делано возмутился Сергей. — А кто тебя в тот раз от каторжных спас?
— Так уж и от каторжных.
— Но срок бы ты получил. Уж это точно.
— Да как сказать…
— Я вижу, ты осмелел, Морозов. Совсем от рук отбился. Отвечай на вопрос.
Морозов в очередной раз посопел и нехотя ответил:
— Я бы так сказал так: оборот был средний.
— Ты им помогал?
— На предмет чего?
— Погрузить, разгрузить.
— Когда при мне, то конечно. Куда ж тут денешься.
— Значит, ты был кладовщиком при бизнесе Соколовых.
Морозов промолчал.
— Скажи-ка мне, Миша Морозов, как тебе показался Василий Соколов?
У Морозова на лице появилась пренебрежительная гримаса.
— Так себе. Ни рыба ни мясо. Маменькин сынок. Всем заправляет Людмила Сергеевна. Вот она деловая женщина. — В голосе сантехника проскользнули нотки восхищения. — А Васька только щеки надувал. Выдавал себя за главного.
— Тебе приходилось их товар развозить?
— Было дело, — нехотя ответил сантехник.
— Значит, был отстег, — уверенно сказал Никита.
— Так… На бензин.
— Что у тебя за машина? — спросил Сергей.
— Жигуль. Старенький, — ответил Морозов.
— А Василий Соколов вам помогал? Разгрузить, погрузить.
— Нет, — усмехнулся Морозов. — В этих логистических операциях он не участвовал. Офисный был человек.
— Когда ты его видел последний раз?
— Здесь?
— Ну да.
— С полгода назад. Первый и последний раз.
— А теперь слушай меня внимательно, танцор. Я не буду брать с тебя подписку о невыезде, чтобы лишний раз не компрометировать тебя в твоих же собственных глазах, — не знаю, способен ли ты оценить это, — но в любом случае из города ни шагу. До окончания следствия. И не вздумай шутить со мной. Не то я тебе крови попорчу. Понял?
Не дожидаясь ответа, Сергей с Никитой вышли из ДЭЗа, оставив сантехника Морозова с испорченным аппетитом и в плохом настроении на весь день.
— Ты с ним уже сталкивался? — спросил Никита на улице.
— Пришлось, — усмехнулся Сергей. — По кляузному делу.
— Расскажи.
— Расскажу. Заодно поймешь, почему его прозвали танцором.
В переходном возрасте Мишка Морозов пристрастился к танцам. Пустоватый от природы, он ничем другим, кроме них, не интересовался и с грехом пополам переходил из класса в класс, посвящая все время танцам. Окончив школу, он в тот же год оказался в армии.
Вернувшись со службы, Миша Морозов отдался всей душой любимому занятию и пристроился обучать искусству танца в школу современного танца при местном клубе. Довольно скоро на него стали поступать жалобы. Он позволял себе вольности в обращении с девушками, когда показывал им па и различные движения. Вещь недопустимая с точки зрения родителей и остального преподавательского состава. Ему предложили уйти по-хорошему.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
