этикета. Он быстро выучился с бесподобным изяществом носить нарядную накиду, ходить в длинных шароварах и надевать шапку на убранные в прическу волосы, затмевая своим видом любого вельможу императорского дворца.
Услышал про это Будзэн-но ками и призвал его пред свои очи. Явился он на зов в парадном платье и чинно сел перед господином.
Поглядел на него господин.
— И в самом деле «несравненный красавец». Но как твое настоящее имя?
— Таро Лежебока, — ответил тот.
— Чудесное имя! — воскликнул Будзэн-но ками и повелел именовать его «Саэмон Песня» за несравненное умение слагать песни.
Спустя сколько-то времени дошел слух об этом необыкновенном человеке до государева дворца. Государь приказал Саэмону Песне немедля явиться во дворец. Тот стал было отнекиваться. Не тут-то было! Пришлось ему сесть в экипаж с занавесками, украшенными каймою, и отправиться во дворец. Там провели его в церемониальный зал. Государь повелел ему:
— Поелику, говорят, ты весьма искушен в сложении стихов, то сочини две песни, приличные случаю.
Стояла ранняя весна. На цветущей сливе порхали соловьи. Слушая их пенье, Саэмон Песня сочинил вот какое стихотворение:
Всюду вокруг звенят
Влажные от непролитых слез
Соловьиные голоса.
Брызжут сквозь ветки цветущих слив.
Или это весенний дождь?
Микадо спросил тогда:
— А в твоем родном краю как называют сливу?
Не успел Саэмон Песня услышать эти слова, как воскликнул:
Пускай по-другому зовут,
В деревне цветущую сливу,
Лишь там она хороша,
А то, что в столице цветет,
Как и назвать, я не знаю…
Микадо был тронут до глубины души.
— Кто твои предки? — спросил он.
— Не знаю. У меня именитых предков не было.
— Узнайте в Синано, так ли это, — повелел государь.
Правитель Синано справился в местных летописях, и что же оказалось!
Некогда в Синано был сослан принц по имени Ниино тюдзё. Он приходился вторым сыном императору Ниммэй, который был пятьдесят третьим государем по счету со времени основания династии.
Принц этот очень печалился, что долгое время не было у него детей. Однажды отправился он на поклонение в храм Дзэнкодзи и попросил Будду даровать ему детей. Будда ниспослал ему сына, но, когда ребенку было всего три года, лишился он обоих своих родителей. Потомки его смешались с сынами земли и стали людьми самого низкого звания. От них-то и происходил Таро Лежебока.
Узнав об этом, микадо повелел:
«Поскольку происходит он от принца императорской крови, то должен быть приближен ко двору».
Пожаловали ему чин военачальника второго ранга и назначили верховным правителем двух провинций: Каи и Синано. Он торжественно отбыл на место своего назначения вместе с женой.
Щедро наградил бывший Таро Лежебока всех, кто ему помогал в нищете. В благодарность за его доброту назначил он местного владетеля Атарасино Нобуёри правителем дел обеих провинций, а всех крестьян, кормивших его три года, наделил землею.
Построил он дворец в селенье Цукама и поселился в нем со всей своей семьей, и служили ему люди высокого и низкого звания.
Долго правил он в мире своими владениями, и были у него в изобилии все «семь драгоценностей[102]». Милостью богов и будд дожил он до ста двадцати лет и имел многочисленное потомство. И поныне почитают его как Великого светлого бога Огата, а жену его как воплощение Будды — богиню Утреннего солнца.
Он соединял между собой людей, одаренных добродетелями. Мужчины и женщины, полюбившие друг друга, являлись к нему, и он благословлял их союз. Если замечал он в человеке низменный дух, то гневался, а если видел он на ком печать божества, то утихали его скорби, и он радовался.
Таково человеческое сердце! И в ленивце может скрываться честная прямота.
Давно, давно все это было, в царствование императора Мондоку[103]. Да будет наделен несметным богатством и великим счастьем тот, кто будет читать эту повесть каждый день по одному разу и расскажет ее другим! Пусть боги пошлют ему столько радостей, что и словами не пересказать.
ЗАПАСНАЯ ГОЛОВА
Как-то раз в старину отправился один князь на соколиную охоту. Несли его по горам в паланкине. Вдруг пролетел мимо ястреб и уронил свой помет на крышу паланкина.
— Сменить князю паланкин! — громовым голосом крикнул старший кэрай.
— Сменить паланкин князя, подать сменный паланкин! — закричали слуги один другому.
Пересадили князя в новый паланкин и тронулись дальше. Только вдруг летит по небу другой ястреб. Высунул, как на грех, князь свою руку из паланкина, и упал помет на край одежды.
— Сменить князю одежду! — приказал старший кэрай.
— Сменить одежду князя, подать сменную одежду! — кричит один слуга другому.
Переодели князя в новые одежды и едут дальше.
А тут выставил князь ногу из паланкина. И уронил пролетный ястреб ему помет на сандалию.
— Сменить сандалии князю! — загремел старший кэрай.
— Запасные сандалии, подать запасные сандалии! — кричат слуги.
Переобули князя, едут дальше.
Захотел князь посмотреть, какова погода.
Высунул он голову из паланкина и посмотрел на небо, и упал ястребиный помет ему прямо на лоб.
— Сменить голову князю! Скорее! — заорал старший кэрай.
— Запасную голову, подать запасную голову князя, — пробежало по рядам.
Принесли корзину с запасной головой и живо переменили князю голову. И снова чинно и важно поехал он дальше.
КАК ЖЕНА ИЗ ДОМУ УХОДИЛА
Как-то раз приглянулась одному женатому человеку бойкая соседка.
Стал он похаживать к соседке в гости. «Моя хозяйка с ней и в сравненье не идет, — думал он. — Чумазая уродина, глядеть противно».
А жена у него была работящая. С самого раннего утра до позднего вечера, нечесаная, неубранная, ходила она в затрапезе. Никогда и в зеркало не посмотрится — все некогда!
Однажды муж сказал ей:
— Опротивела ты мне, видеть тебя больше не хочу, уходи из моего дома.
Что ж оставалось делать бедняжке? Стала она готовиться в дорогу. Вещи свои связала в узел. Надела самое свое нарядное платье, красиво причесалась, набелилась, нарумянилась и стала куда пригожей соседки.
Поглядел на нее муж, поглядел и раздумал с ней расставаться.
Кончила жена свои сборы и, по обычаю, склонилась перед мужем в низком поклоне:
— Прощайте, живите в добром здоровье. Спасибо вам за то, что так долго заботились обо мне. Простите, если чем досадила.
Только собралась она выйти через черный ход из кухни, как муж загородил ей дорогу:
— Не смей идти через кухню в таком наряде,
