средство.
Какая там, говорите, статья? Но иного выхода она не видела. Да и как посмотреть. Ведь то, что в одном количестве яд, в другом — лекарство. Вопрос лишь — сколько. И надо правильно объяснить, что она хочет.
— Скажите, вам что-нибудь говорит название «трава-дурманка»?
— Конечно. Но зачем вам приманка сновидений?
— Приманка?
— Если мы говорим об одной и той же траве, то это дурное средство. Оно вызывает видения того, чего нет на самом деле. Столь сладкие, что употребившие эту траву в пищу хотят раз за разом её пробовать. Привыкают и погружаются в эти видения насовсем. Потому и зовут приманкой сновидений. Не приведи Сёстры её наесться! Отказаться очень тяжело, — лицо Линно-ри не выражало ничего хорошего.
— Мне не нужна эта трава. Мне нужно объяснить вам то, что я хочу. У меня на родине составы из веществ, подобных этой вашей траве, вызывающие привычку, видения, чувства или, наоборот, отнимающие их, заменяющие кошмарами, называют наркотиками. Это страшное средство, согласна! Но среди них есть те, что в малых дозах становятся лекарством. Их нельзя употреблять без разрешения врача. Лекаря. Среди них есть такие, что помогают снять тяжелейшие боли или уснуть, если сам не способен из-за тяжёлой болезни. Мне надо знать, есть ли у вас нечто похожее.
— Чага! — одновременно ответили братья.
— Тот порошок, что вы пьёте перед сном и которым кормили меня?
Ире стало нехорошо от этой мысли. Если они употребляют её регулярно… Но сама она не испытывала желания наесться этой гадости снова, а ведь принимала немаленькую дозу.
— Да. У Тера осталась последняя порция.
— А она… не вызывает привычки?
— Нет. Она вымочена в живоягоде. Потому мы и пьём её так спокойно. Чистый порошок из чаги способен наделать беды, но не приготовленный.
— Тот, что у вас, может послужить обезболивающим средством? Можно приготовить раствор, чтобы не провалиться в сон, а просто приглушить боль?
— Да. Он затуманивает сознание, наводит марево перед глазами, расслабляет члены, притупляет слух. Потом приходит сон. Как я понимаю, вы хотите найти такую порцию, чтобы продержаться на грани? Надо попробовать. Ходить и стоять будет можно. Но вот снимет ли боль… не знаю. Может, Мастер Раян-ги и ведает, влияет ли чага на боли от повреждённого cемени, но мы нет. Вот только, сколько надо порошка, чтобы добиться такого состояния и проверить? Лэт, ты знаешь?
— Узнаем, — твёрдо сказал тот. — Принеси камзол Тера.
Проверяли на себе. По крупинке. По очереди. Пока, наконец, не была получена крошечная доза, которая держала на грани сна. Пришла очередь Терри-ти. Учитывая, как сильно разбавляли порошок чаги, ещё оставалось достаточно на несколько попыток. Сначала в чистом виде. Иру на эмоциях вынесло из кельи.
— Работает! Действует! На cемя это ваше — действует!
Потом сразу после эликсира. Потом вместе. Корректировка дозы. Контрольный, с прогулкой по комнате. Порошка оставалось на два раза. Ира носилась с чашкой, где хранила эти заветные крохи, как с сокровищем, не рискуя лишний раз на них дыхнуть. И не дай бог чихнуть или уронить.
Уведомить Альтариэна, попросить присутствия Доваля рядом. За сутки до испытания она силком отправила Терри-ти спать. Ниточка между явью и сном от порошка и так слишком тонка, чтобы истончать её до состояния, когда он уснёт прямо на арене.
На знаменательное событие собралась толпа, выстроившаяся вдоль стен. Одарённые, знать, солдаты. Ставленник. Во избежание неприятностей он лично отдал приказ сдать оружие всем, кто входил на арену, желая быть свидетелем окончания дуэли, не побрезговал и обыском. Дринтаэцель стоял мрачный, будто сердцем чувствовал, что правда нынче не на стороне его народа.
Просчитано было всё до минуты, но Ира не дышала, пока текла вода. И осела на песок вместе с последними каплями.
Победа!
Лэтте-ри и Линно-ри бросились к другу, не слушая, как Альтариэн «властью, данной мне» объявляет победителя, подтверждает правду его слов, провозглашает «знаменательность дня» и в очередной раз призывает всех раскрыть глаза пошире, включить мозги и запомнить произошедшее как следует.
Терри-ти выглядел пьяным, вот-вот свалится, но ему вовремя подставили крепкие плечи. Доваль растолкал зрителей, шарахнувшихся от его рук, которые по локоть светились искрами и обтекались салатовыми струями магии. За ним следовали барон и Вакку — наконец-то они могли снова влезть в гущу событий, теперь, когда всё закончилось.
Одарённый приказал раздеть Терри-ти по пояс и занялся своим делом. Ира впервые видела его таким. Обычно отголоски боли начинали проявляться сразу с началом лечения, пальцы дрожали, кривились губы. Но сейчас Доваль лечил, будто в радость. Что-то искал, осматривал, убирал шрамы, без разбора стирая и старые и новые, а руки оставались спокойными, плечи не дёргались. И расстроил его только сам результат работы.
— Я не понимаю, что это такое, — растерянно забормотал он, поначалу себе под нос. — Похоже на болевую паутину, которая есть в любом теле. Ту, что переносит знания о поражениях хозяину тела. Но сейчас она сама источник боли.
— Разве раньше, когда вы лечили Терри-ти, этой паутины не было? — спросила Ира.
— Была! Но… Простите, Ириан, я тогда… не сильно горел желанием помогать и потому старался закончить всё побыстрее. И если честно, принял эту…
— Семя, — подсказал Линно-ри.
— Это семя за часть болевой паутины.
— Вы можете что-то с ним сделать?
— Нет. Вернее, могу попробовать приглушить боль. Пережать «паутинки». Правда не со всеми получится. Но само семя… я никогда не видел ничего подобного! Нужно понимать, как оно работает, прежде чем вмешиваться. А это не один день исследований.
— Тогда делайте что можете, Доваль.
— А дальше?
«А дальше наше дело», — раздалось вдруг у неё в голове.
— Варн!
Зрители вжались в стенки. На арену опустились ящеры. Варн, Крац, которого Ира не ожидала, но, оказалось, была рада видеть, и незнакомый самец. В лапах они держали необычной формы скорлупку, по форме напоминающую глубокую советскую чугунную ванну с ручками. Без крышки и шеста. Этакий казан гигантских размеров. Натуральная кастрюля.
Со старшими на песок опустились моментально сменившие облик ящерята.
Ира не смогла сдержать восторга. Детёнышей нир-за-хар она видела впервые. Они переливались, как дискошары, переглядывались, вели оживлённую цветовую беседу. Самец и самочка. Оба кислотно-зелёного оттенка, без полос или пятен, если не считать разговорного перелива. Волосы ещё не успели отрасти и прилипали к лицам, сочившимся влагой.
— Вожак, — Альтариэн с удивлением рассматривал необычную скорлупку, — что вы задумали?
— Отправить его домой.
Даже Терри-ти сбросил с себя морок чаги.
— Что?!
— Дома ему смогут помочь, — как глупым, объяснял Варн очевидные вещи. — Мы сделали скорлупку, в которой удобно лежать. Притащите плащ
