– Пошли на кухню, пока она спит, – прошептал он. – Накормлю тебя и схожу еще раз насчет вертолета. Вчера вроде договорился, но лучше подстраховаться.
– Так что это будет за вертолет? – решил я все же добиться от кума ответа.
– Войсковой. И то он оказался здесь совершенно случайно. Повезло Крис.
«И повезло мне. И не повезло тебе, Анатолий Андреевич, – подумал я, усевшись на кухне на расшатанный стул и пристроив рядом с собой костыли. – Сегодня, быть может, последний день твоей жизни».
Кум возился возле плиты, гремел сковородкой и параллельно рассказывал мне про прилетевших в Ижму военных – ничего нового, все, что я давным-давно слышал от Крис. Потом он без аппетита сжевал кусок невкусной колбасы из оленины, недопив, отодвинул в сторону кофе и объявил:
– Я пошел, Разин. Пообещай, что никуда не смотаешься. И ничего не устроишь.
– И не смотаюсь, и не устрою, – легко пообещал я, потому что устраивать что-нибудь в ближайшие пару часов и не собирался. Вот потом… – Я без проблем мог бы все это проделать сегодняшней ночью, когда ты валялся в отрубе. Ведь не проделал же… Так что же, получается, что Кристина полетит без сопровождающего? – опять вернулся я к волнующей меня теме.
– С ней полечу я.
– И будешь ставить ей капельницу, если Крис вдруг станет хуже? Будешь ее вытягивать, будешь ее спасать? Возьми меня, Анатолий Андреевич.
– И куда я дену тебя в Сыктывкаре?
– А куда денешь меня, пока будешь отсутствовать? Кто меня будет кормить?
– Чечев, – особо не утруждал себя решением этой проблемы кум.
– Спаси-и-ибо, Анатолий Андреевич, – натянуто улыбнулся я. – Ты хоть подумал, что сейчас сказал? Я и Чечев. Вдвоем. Как ты это себе представляешь?
– Тут и представлять нечего. Как-нибудь уживетесь. Все равно тебе предстоит у него.
– Я знаю, что мне предстоит, – перебил я. – Землянка и таежная заимка. Ты этим уже прожужжал мне все уши. Короче, приехали. Закрываем вопрос. Веди меня в гараж, потому что слово свое насчет того, что сейчас не сбегу и ничего не устрою, я забираю назад. А с Кристиной выкручивайся, как знаешь. Теперь без меня. Увольте! Я пас!
Уверенный в том, что куму, ослабленному недельным запоем, не устоять против меня и он сейчас пойдет на попятную, я решительно сгреб костыли и поднялся.
– Пошли.
– Погоди, Разин, – болезненно поморщился Анатолий Андреевич, потер ладонью лоб. – Не бесись. Объясни лучше, и чего это тебя так тянет отправиться с нами. Если хочешь сбежать, даже не надейся.
– Не буду скрывать, – опять опустился на стул я, – если будет шанс соскочить в Сыктывкаре, я, конечно, его не упущу. Так же, как и любой другой. Но это твоя задача – не давать мне таких шансов. А моя задача – сделать так, чтоб Кристину довезли до больницы живой.
– Неужели все настолько серьезно? – напрягся кум.
– А ты что, еще не понял?
– Но не думал, что так. Охлопков сказал.
– Больше слушай Охлопкова. Наливай ему похмелиться и снова слушай. И опять наливай. – Я уперся взглядом в Анатолия Андреевича. Если бы я умел, я бы его загипнотизировал, убедил бы взять меня с собой. Но приходилось рассчитывать лишь на свой бойкий язык. – Скажи, кому ты больше доверяешь? Мне или этому зачуханному фельдшеришке?
– Никому, – устало пробормотал кум.
– Мне можешь доверять. Во всяком случае, в том, что как-то связано с Крис. – Пожалуй, никогда в жизни я столь напористо и нахально не разводил человека. И сейчас ощущал себя распоследним позорным кидалой – чем-то вроде тех уродов, что в Питере тусуются у станций метро, суют несчастным пенсионерам «выигрышные» лотерейные билетики и выжуливают у стариков последние грошики. Не тем ли самым я сейчас занимался, грузя на туго соображающего с перепоя Анатолия Андреевича килограммы изощреннейшего вранья? Хоть он и мусор, хоть и велика ставка в том, что я сейчас замутил, но я всегда привык играть честно – или, чего уж там кривить душой, почти честно. Но сейчас, кажется, я сам в себе напрочь смел все границы дозволенного, и идти на попятную уже было поздно. Одним словом, если уж быть негодяем, так быть им до конца. И ну ее к дьяволу, эту проклятую совесть! – Анатолий Андреевич, пойми, – назойливо убеждал я кума, сам себе противный настолько, что был готов проблеваться, – если с Кристиной что-то случится и я не смогу прийти ей на помощь, потому что не настоял сейчас на том, чтоб лететь с вами, я себе этого никогда не прощу. Пусть даже и жить мне с этим осталось недолго, но и умирать не хочу с таким грехом за душой.
– Каким грехом?! – попробовал рассмеяться кум, но у него ничего не вышло. Что мне, что ему сейчас было совсем не до смеха. – Если что-то действительно произойдет, то винить в этом надо только меня.
– И тебе это нужно?
Анатолий Андреевич молча покачал головой, вышел из кухни и, одеваясь, начал возиться в прихожей.
– Перекусил? – через минуту выглянул он из-за двери. – Тогда иди к Кристине. И прошу, не отходи от нее. А насчет того, чтобы тебе лететь вместе с нами… я над этим подумаю.
Я состроил на физиономии победную ухмылку. «Я над этим подумаю» сейчас в устах кума было равнозначно добру на то, чтобы я отправлялся с ним и его племянницей в Сыктывкар.
Глава 11ТОЛЬКО В ПОЛЕТАХ ЖИВУТ ВЕРТОЛЕТЫ
Посадочная площадка для пассажирских вертолетов, которые прилетали в Ижму не чаще двух-трех раз в неделю, была оборудована прямо на территории воинской части, где обитали вэвэшники, охранявшие местные зоны. Участок вытоптанной земли размером с бейсбольное поле, развалившийся дощатый ангар со щербатой надписью аршинными буквами «Н… кури…ь!» и две цистерны с авиатопливом – вот и весь Ижменский аэропорт. На площадке обычно играли в футбол, возле ангара бродили куры, а цистерны от местных татей оберегал сонный солдат с автоматом.
Сейчас в эту лубяную картинку провинциального бытия втиснулись армейский МИ-8, вездеход и светло-серый медицинский уазик – местная «скорая помощь», на которой в сопровождении прапора Чечева, вооруженного пистолетом Макарова, и уже подвыпившего кума к вертолету доставили меня и Кристину.
– Пока посидите. – Анатолий Андреевич выбрался из уазика, вразвалочку подошел к группе военных, куривших около вездехода, и коротко перекинулся с ними несколькими словами. – Теперь пошли, – вернулся он к нашей машине. – Разин, ты не спеши. Сначала Кристина.
Крис, состроив на рожице болезненную гримасу, оперлась о руку любимого дядюшки и осторожно ступила на землю. Громко засопел рядом со мной приткнувший толстую задницу на откидное сиденье для врача Чечев, достал и снова сунул за пазуху пистолет, который перед отъездом выдал ему Анатолий Андреевич, – как я надеялся, единственный ствол на всех, кому предстоит лететь с нами до Сыктывкара. Будет ли вооружен экипаж вертолета, я не знал. Но сильно рассчитывал на то, что не будет. Так же как и конвой, который должен сопровождать на «материк» какое-то армейское барахло. Сколько военных отправятся с нами – трое, четверо? – я не представлял. Только со слов Кристины и знал, что собираются лететь один офицер и кто-нибудь из солдат. А может, двое офицеров? А может быть…
