Стал пританцовывать на цыпочках, прикрыв глаза. Ну же, я оказываю сопротивление. Жёлтая энергия, где ты?
Ничего.
Вздохнув, я снова стал усиленно работать тяпкой. Злость придавала сил, и тяпка входила в землю так глубоко, что уже через минуту вокруг манекена оказалось вспаханное поле.
Так, ты — сын Чекана и Гончей. Великая кровь в твоих жилах…
— Не, вы гляньте на Гончара! Он манекен окучивает!
Я стиснул зубы. Голос Лютого ударил по натянутым нервам, как по струне. Да ну какое твоё дело, чего я тут делаю?
Не оборачиваясь, я продолжал с силой вгонять тяпку в землю. Мелкое крошево травы давно перемешалось с чернозёмом.
— Не, ты не понял, — это уже Серый присоединился, — Он его подкапывает. Гончар взломал систему!
Грохнул взрыв хохота. Лютый сразу же подхватил:
— Бойтесь, монстры Прорыва. Великий подкапыватель идёт к вам.
— Бедные мобы, им лучше не стоять по полчаса на одном месте.
— Эй, Лютый, Серый, заткнитесь, а! — Бобр не выдержал.
Я обернулся. Блин, этого я не рассчитал. Боря ведь стоял, копил ярость, вот и сейчас стоит, весь красный, сжимает кулаки.
Он поймал мой взгляд, и я отчаянно замотал головой. Блин, сейчас ведь взорвётся.
Лютый понял мои мотания головой по-своему:
— Что, не подкапывается? — он обернулся к Боре и развёл руками, — Извини, Бобр, ваш план не удался.
Каждое его слово сопровождалось взрывом хохота, но тут же грянул визг Аргона Энелевича:
— Тишина!
Все вернулись к своим манекенам, только Бобр стоял, пыхтел в ноздри. Красный, как рак, он сверлил взглядом Лютого, а тот с кривой ухмылкой продолжал толкать манекен.
Неожиданно кастолог сказал:
— Прекрасно, Бобр из группы Гончара. Ты наполнил шар до максимума, теперь можешь пробовать свой скилл.
Это заявление будто вырвала Борю из другой реальности:
— Что?
Кастолог изящно взмахнул рукой:
— Доставай дубину, и пробуй использовать скилл. Твоё оглушение при полной ярости должно сработать.
Я внутренне радовался за Борю, хотя понимал, что немного завидую. Одновременно я бросал взгляды на Лютого и Серого.
Щуплый оказался неплохим актёром. Он молча издевался надо мной одними только жестами.
Вот он перехватил мой взгляд, толкая манекен. Будто бы удивился, глядя на меня, потом посмотрел на свой манекен и на свои ладони. Как будто озарение испытал. И стал оценивающе смотреть на столб, потирая подбородок и покачивая головой — где бы его подкопать?
Серый смотрел на кривляния Лютого и только ухахатывался. Да, ну твою ж за ногу, как я вас теперь ненавижу.
— Н-на!!! — послышался хруст соломы и дерева.
— Замечательно, Бобр из группы Гончара, — кастолог сдержанно похлопал.
Боря как раз заехал своей оливковой дубиной по кумполу манекену, и тот аж накренился. При это слегка покачивался по небольшой амплитуде, будто действительно его оглушили.
— Манекены магические, и полностью имитируют реакцию магического существа на вашу атаку.
Я улыбнулся, глядя, как Лютый с ненавистью косится на Бобра и его успех. Только всё равно, осадочек у меня остался — мне самому хотелось его удивить.
Тяпка в очередной раз вошла в землю по самое основание, и меня кольнула идея.
Ух, как я зол. Мне даже кажется, что точно что-то красное вижу в животе. Ну точно, наверняка ярость, и тоже полная!
А может, я вообще воин? Может, я должен быть копейщиком каким, или с боевым молотом ходить, как Гномозека?!
Ну точно, не зря такая сила от ударов, я даже вон щебень перерубил, аж зазубрины на тяпке.
Я покосился на Серого и Лютого. Те старательно уставились в свои манекены. Бобр улыбался мне, потом вытянул лицо в удивлении — что-то увидел.
Ну, ясно что. Решимость. Твёрдость. Победу.
Ведь я — сын Чекана и Гончей. Во мне кровь.
— Н-на! — я шарахнул тяпкой прямо в ухмылку манекена.
Хруст. Треск.
И отломанная мотыжка отлетела мне в лоб, аж из глаз искрануло. Я только отошёл, и потрясенный посмотрел на обломанный черенок.
Правда, грохнувший вслед хохот ударил по мне сильнее. Вот же попадос, и так налажал, да ещё ржут все.
— Ты его в следующий раз не подкапывай, — хохотал Серый, — Попробуй подрубить, как дровосек!
— Бойтесь, мобы, тяпко-мена!
— Тяпко-мен, — подхватили некоторые, — Тяпко-мен!
— Тяпко-кун!
Я только стиснул зубы. Да, Гончар, это попадос. Первый день учёбы, а ты уже кличку себе заработал.
— Проступок, Гончар, — вздохнул кастолог, — Минус сто опыта для первого раза будет достаточно. Теперь ты должен понимать, что ремесленников к боевой части не просто так допускают. Мне не хочется тратить на тебя свиток, если себя покалечишь.
* * *
Мы сидели за столом в нашем личном холле и хмуро смотрели на наш экспометр. Лоб болел, и это добавляло особого драматизма.
— 114
— Пёрфект, — процедила Блонди, — Экселлент!
— Молчи, — выдавил я, — Лана, не начинай.
— Я ещё не начинала, — она упёрлась пальцами в стол и чуть склонилась, — Бат ай… думаю, что лидер маст би… примером для нас!
— Тут я позволю себе согласиться с нашей блондинкой, — протянул Толя.
— Слышьте, вы, — Бобр сжал кулаки, — А что ему остаётся? Ему нас водить по данжам.
— Файн! — воскликнула Блонди, — Так и пусть водит. Кто ж против?
— У кого какие успехи? — устало спросил я.
— Ты издеваешься? — Блонди всплеснула руками, потом указала на экспометр, — Вот наши успехи!
Я усмехнулся.
У Бобра в первый день получилось не только представить полный шар с яростью, но даже долбануть скиллом. Вон Боря так и светится, и так каждые полчаса повторяет: «Батина кровь!»
Честно, я радовался. Для моей группы это успех. Но мой провал, и вот это вот «батина кровь», резали как по живому.
Лекарь сказал, что увидел только цвет маны. Но говорит, уже замучился — всё время глаза закрывает, и всё синее. Ману не видит, синее видит.
Биби, с грустью жмурясь и заливаясь краской, честно сказала, что ничего не получилось. Он думала то о ёжиках, то об этой самой мане, то вообще о гномах. А потом так вообще, стала волноваться только о моём проступке, и как, наверное, мне плохо.
— Я нормально, Биби, — я отмахнулся.
— Итс нормал, — передразнила Лана, — Офигеть просто!
