В саду, точно так же, как и у Барбары, падали яблоки. Только здесь их никто не собирал.
Сразу же выяснилось, что Крафт предупрежден о приезде Хортова, поэтому он лишь пробежал глазами рекомендательное письмо и пригласил в дом. Ему было, видимо, лет шестьдесят, однако больной позвоночник (чуть ниже шеи дыбился горб) и малоподвижная шея старили его: доктор напоминал угрюмого, согбенного старца.
Судя по тому, как он начал разговор, Шнайдер (или сама Барбара) подробно ему объяснили цель визита.
— Должен вас огорчить, господин Хортов… Будущее России — это фашизм. Для перерождения вашего образца демократии и государства в целом имеются все предпосылки. В период Веймарской республики у нас было точно так же, как сейчас у вас: экономический и финансовый кризис, разброд в обществе, отсутствие какой-либо внятной идеологии.
— Я знаю о президентском правлении в Германии в пределах общего развития, — дипломатично сказал Хортов. — Поэтому не могу проводить таких параллелей.
— А я могу, — с непонятным вызовом проговорил Крафт. — Фашизм, как сопротивление действительному положению дел, возникает в тот период, когда национальный капитал оказывается в чужих руках. Вы интересуетесь ценными бумагами республики? Пожалуйста, я вам объясню, что произошло. Чтобы выпутаться из долгов и оживить экономику, Веймарское правительство выпустило акции, практически распродав все промышленное производство. Вы думаете, что-нибудь изменилось, заработало? Ничего подобного! В стране стало еще хуже, в Германии появились даже нищие. А заработать ничего и не могло, поскольку акции были скуплены немецкими евреями и теми, что работали в Коминтерне. Для нужд мировой революции. Теперь вы, господин Хортов, назовите хоть одну русскую фамилию из ваших новоиспеченных олигархов!.. Да не трудитесь вспомнить, не вспомните. Таковых просто нет. Гитлеру вручили власть, как человеку, способному изменить положение. Я уверен, если в России существующий олигархический капитал будет увеличиваться и с молотка пойдут оставшиеся монополии, вы от фашизма не уйдете. Дабы не потерять национальное лицо.
Вероятно, доктор мыслил себя геополитиком…
— В России это невозможно, — заявил Хортов. — Слишком свежа еще память о гитлеровском фашизме.
— Это общие пропагандистские слова! Иное дело, русский народ сломлен, обескуражен, введен в заблуждение. Его сейчас реструктурируют вместе с естественными монополиями, чтобы сожрать, кусками. Но такое состояние проходит очень быстро. Как только тело народа расчленят, у него появится идея соединения, и каким бы словом его не называли — это фашина.
— С вами трудно спорить, — Хортов решил поиграть в поддавки, иначе доктора не переслушать. — Вы слишком убежденный человек.
— И не нужно спорить. Вспомните, что осталось от итогов Второй мировой, где нас столкнули лоб в лоб? Где социалистический лагерь, Варшавский Договор, две Германии? Все разрушено, и даже гарантия двухполюсного мира — СССР. А осталось от всего этого государство Израиль. И еще — холокост, будто другие народы не пострадали в этой войне. Теперь вы понимаете, кто замыслил бойню и ради чего? Понимаете, зачем столкнули две похожих системы, два народа?.. Я знаю, вы не хотите все это слушать. В России слишком велико противодействие… упреждающее противодействие всяким разговорам о сионизме. Не исключено, что вы думаете обо мне, как о провокаторе. Но вам, господин Хортов, придется меня выслушать. Иначе вы не поймете, отчего Веймарские акции стали причиной антисемитизма в Германии и косвенной причиной войны между нами. Гитлер и Третий рейх отвечали за прошлые грехи и были обязаны или расплатиться по долгам или силой вернуть все ценные бумаги. Второй путь оказался простым и реальным, акции возвращали по тридцать восьмой год включительно. Существовала сверхсекретная служба, агенты которой работали по всему миру, в том числе, и в Советском Союзе. Да, семьдесят четыре процента акций было возвращено. Они находились в специальном отделе Имперского банка и были в собственности НСДП. В тайной собственности. Пять процентов, по сведениям СС, распылились по миру и были утрачены безвозвратно. Но двадцать один — остались в вашей стране. Это довольно солидный пакет! В договоре Молотова — Риббентропа существовал еще один протокол, который мы уже никогда не увидим. По некоторым данным СССР обязался продать пакет, а Германия выкупить его за некоторую, весьма небольшую сумму. Вероятно, уже в то время Сталин не контролировал Коминтерн, а там, именно там находились Веймарские акции. Выводы делайте сами.
— Значит, сегодня объединенная Германия отвечает по ним? — после паузы спросил Хортов.
— Разумеется! Но стоимость их выросла до огромных размеров!
— Не поэтому ли ваш канцлер заигрывал сначала с президентом СССР, теперь с президентом России?
— Это вопрос не ко мне, но в нем существует некоторый смысл.
— Коминтерн разогнали еще в сорок третьем… У кого сейчас эти акции могут находится?
— Мне кажется, вам виднее. Вы живете в России.
— А кто в Германии занимается этим вопросом? Правительство? Секретные службы?
— Это мне не известно… Я историк, и знаю то, что было в прошлом.
Хортову показалось, он увиливал от ответа.
— Хорошо, а какова судьба основного пакета, который вернул Гитлер?
Доктор Крафт посмотрел, как с деревьев падают яблоки. Вздохнул.
— Скоро приедет Ирма и соберет… Она делает очень хороший сок. И мы пьем всю зиму. Ирма — моя жена…
— Акции остались в Германии? — напомнил о себе Андрей.
— Господин Хортов… как вы считаете, что составляло так называемую партийную кассу НСДП? — он говорил размеренно и смотрел в сад. — Ту самую, с которой скрылся Борман? Золото? Драгоценности?.. Да, они имели место. Но основу составляли эти акции. Веймарское правительство выпустило бумаги такой ценности, что их ликвидность возрастает прямо пропорционально стоимости. Примерно то же самое сейчас происходит в России, с безответственным выпуском и продажей акций крупнейших монополий и ГКО. Если Россия решила жить не изолированно, а в сообществе других народов, ей придется отвечать по своим ценным бумагам. А вы ведете себя, как дети или простые мошенники, заваливая Европу долговыми расписками. Не остановите этот процесс — результат окажется аналогичным Веймарскому. Если кому-то придет в голову скупить их, спрятать на полвека, а потом предъявить к оплате, страна будет лежать на боку.
— То есть, если сейчас появятся наследники партайгеноссе и предъявят акции, они возьмут экономику, а значит и власть?
— Теоретически — да, — согласился Крафт. — Но практически это невозможно, даже если Германия будет принадлежать некому клану Бормана. Мы пережили фашизм, история не помнит подобных повторений. Кроме того, мы входим в Европейский Союз. Можно было бы считать это оскорбительным для ведущей европейской державы, однако мы вынуждены терпеть. Союзнические отношения — это мощная защита.
— Но кровь вам попортят?
