Книга Жало белого города - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури

8 августа, понедельник

В башне доньи Очанды размещался Музей естественных наук. После реставрации в шестидесятых годах эта средневековая квадратная башня стала точной копией других похожих башен, разбросанных по алавским землям, как, например, башня Мендоса или Варона.

Возле тяжелой деревянной двери виднелась надпись позолоченными буквами, извещающая о том, что здесь помещается травяная и книжная лавка Энеко Руиса де Гауны.

Сквозь темные стекла витрины можно было увидеть обстановку, от стеклянных шаров, амулетов и пакетиков с травами для настоек до подержанных книг про тамплиеров, баскскую мифологию и уфологию.

Я вошел, и о моем прибытии немедленно возвестил звон бамбуковых трубочек, подвешенных к потолку. К дверному косяку был прикреплен эгускилор, но, в отличие от всех тех, что я видел в других домах на севере, он висел не снаружи, а внутри, будто внешний мир следовало защитить от того, что скрывалось в магазине.

Помещение было забито свечами для сантерии, коробочками с различными травами, подписанными от руки, ожерельями для защиты от сглаза, сотнями старинных книг, расставленных на колоннах, упиравшихся в пол и доходящих до деревянного потолка. В воздухе висел терпкий аромат благовоний, сквозь который пробивался характерный запашок марихуаны.

Я поднялся по короткой и очень крутой лестнице в поисках задней комнаты. Насколько я помнил, мне ни разу не доводилось бывать в этом супермаркете тайных наук.

– О, знаменитый Кракен, – проговорил кто-то у меня за спиной. Голос был неприятный, как карканье ворона.

– Знаменитый Эгускилор, – откликнулся я, оборачиваясь.

– Сейчас меня уже так не зовут, ни малейшего сходства не осталось. – Он пожал плечами, раскуривая трубку с гашишем.

Действительно. Рыжие дреды, которые когда-то носил Энеко, остались в лучшей жизни. Их унесла прогрессирующая лысина, и теперь передо мной была бритая голова, обнажающая татуированный череп и изображение эгускилора на затылке.

Энеко, как и я, был высокого роста и довольно плотного телосложения. На нем были фиолетовые льняные штаны, лицо с выраженными скулами имело красноватый оттенок, как у всех тех, кто за свою жизнь выкурил слишком много специфических веществ. Карие глаза смотрели настороженно. Энеко всегда был настороже.

– Проходи; не хочу, чтобы мои клиенты видели, что ко мне заявился легавый.

Я осмотрелся в поисках хотя бы одного из упомянутых клиентов, но в магазине было пусто.

– Ты пришел за мандрагорой?

– За чем? – не понял я.

– За заказом.

– О чем ты, чувак?

Энеко смотрел на меня пару секунд, нахмурив брови.

– Ничего, легавый. Расслабься.

Он откинул золотистую занавеску, и мы вошли в странное помещение, еще более заваленное всяким хламом, чем лавка внизу. Двуспальная кровать со сбитыми простынями, тысячи развешанных на стенах фотографий с изображением паранормальных явлений, деревянный стол со счетами, разбросанными по его поверхности, руны, меноры с семью рожками и семью зажженными свечами, единственным освещением в комнате. Похоже, в голове типа уживались самые различные вероисповедания.

– Это мой кабинет. Здесь мы можем спокойно поговорить. Зачем ты пришел, Кракен? Поблагодарить за помощь в установлении личности последних жертв? – Он уселся на стол и последний раз затянулся.

– Не совсем, – ответил я, расхаживая по плохо освещенному кабинету и стараясь отыскать хоть что-нибудь стоящее среди мишуры, которой он был набит. – Одна из действующих линий расследования привела к треугольнику Сан-Висентехо, церковь Бурбондо и Очате. Ты неплохо подкован в этих темах, да и Очате тебе не чужд.

– Как и всем нам. Он является частью культурного наследия многих поколений алавцев.

– И как это повлияло на тебя лично?

– Уверен, что вся эта зона – место силы. Я входил в состав нескольких групп, которые записывали психофонию, то есть паранормальные звуки. Получили несколько довольно приличных записей. Потом народ потерял интерес, и группы распались, – ответил Энеко, как мне показалось, слишком расплывчато, как будто нарочно уходя от темы.

– Скажи, ты работал на реставрации в часовне Сан-Висентехо?

– О чем ты, чувак? – раздраженно ответил он. – Почему бы сразу не перейти к делу? Я все еще не понял, что ты здесь делаешь.

«Ясно, значит, вытащить из тебя историю с Сан-Висентехо не так просто», – с досадой подумал я.

– Скажем, я нашел некую связь между тобой, Тасио Ортисом де Сарате и Сугаррамурди, – сказал я, внезапно меняя тему.

Он отвел взгляд и покачал своей бритой головой, словно стараясь отогнать воспоминание.

– Я был мальчишкой. Не знаю, что рассказал тебе этот придурок, но уверен, что он сильно преувеличил.

– Мне показалось, забыть такое непросто.

– Он никогда не понимал моего стремления возродить древние верования. Раньше мы были колдунами и магами, а сейчас я всего лишь обычный торговец травами. Меня расстраивает, что люди, похожие на меня, утратили силу. И все-таки не пойму, с какой стати я должен делиться с тобой этими откровениями. Если вопросов больше нет, позволь вежливо отправить тебя туда, откуда ты явился. Если я и мирюсь с твоим присутствием здесь, то исключительно из уважения к сестре.

– Из уважения? Если ты ее уважал, не стал бы втягивать в свои авантюры.

– Прекрати говорить о том, чего не понимаешь. – Он вскочил с кресла и стоял теперь прямо передо мной.

– О чем ты говоришь, дебил? Я забочусь об Эсти; а ты забиваешь ей голову всякой ерундой и тянешь за собой на дно колодца.