Глеб с досадой встряхнул головой.
- От таких истеричек можно ждать чего угодно. Она тут, похоже, не раз была, хорошо знает, куда идти.
- На мыс?
- На мыс. И даже если ей хочется просто устроить цирк с конями… Ты же видишь, она оглядывается, идут ли за ней. Так вот, даже если… уж я-то хорошо знаю, как легко там навернуться вниз совершенно случайно. Ебига, и так тут три года будут шептаться, что я соблазнил и бросил малолетнюю девчонку, а если она что-то такое с собой сделает… даже если просто попытается, мне сюда лучше вообще больше не приезжать. Никогда. Это же просто деревня, и нравы здесь вполне деревенские.
- Глеб, но ты же сказал, что Влах и Бранко все знают. Объяснят, если что.
- Ника, ты как маленькая, честное слово. Объяснят, да. Только все знают, что я им почти как родственник. Кто-то, может, и поверит, а кто-то решит, что они меня выгораживают. Знаешь, это единственное место на свете, где репутация что-то для меня значит. Моя собственная репутация, понимаешь? Одно дело, если я не дурак выпить или по бабам, за это никто не осудит. И совсем другое – вот такая вот хрень. Кстати, и им самим за компанию отгрузят. Брану с Влахом.
Мы дали Майе слишком большую фору. Убедившись, что демарш не остался незамеченным, она припустила бегом. Ну ясное дело, ей не хотелось, чтобы отловили на полпути. Мы тоже прибавили, но расстояние между нами не сокращалось. К полудню духота стала еще сильнее, жара переползла хорошо за тридцать, а парило так, что каждый вдох давался с трудом. Там, где кончились городские пляжи и тропа круто пошла в гору, стало совсем тяжело, но у этой заразы как будто пропеллер был в заднице – неслась, словно настеганная кобыла.
- И что мы с ней будем делать? Уговаривать? – спросила я, с трудом переводя дыхание.
- Не знаю, Ника. Там видно будет. Лучше было бы, конечно, поймать ее еще до мыса, надавать пинков и за шкирятник отвести в полицию. За нарушение общественного порядка. А там пусть рассказывает, какой мой папа был нехороший и прочую фигню.
- А если она скажет, что ты ее изнасиловал или еще чего? Доказательств, конечно, ноль, но твоя драгоценная репутация точно накроется женским половым органом. Во всех смыслах.
Глеб ничего не ответил, только со свистом втянул воздух между сжатыми зубами. Тропа свернула к мысу, и я поняла, что мы опоздали.
У огневой точки стояла группка вездесущих китайцев. Они гомонили, размахивая руками, а Майя в это время выбиралась за ограждение. Мы с Глебом остановились чуть поодаль.
- Ну хоть свидетели есть, - буркнул он. – Если эта сучка свалится, подтвердят, что это не мы ее столкнули.
Я хорошо рассмотрела мыс еще в прошлый раз, но сейчас разглядывала снова – уже с других позиций. И с другой целью. Уговаривать, убеждать – это было бесполезно. Майя стояла на самом краю, едва придерживаясь рукой за перила, и вид у нее был совершенно невменяемый. Больше всего меня пугало то, что она ничего не требовала. И да, она вполне могла прыгнуть вниз. Просто назло Глебу.
У меня возник другой план. Опасный, даже очень. Без права на ошибку. Но реально выполнимый. Только надо было еще раз все оценить и продумать.
Ширина полоски за барьером меньше полуметра. Сантиметров сорок. Камень, трава, сосновые иголки. Неровно и скользко. Барьерчик невысокий, мне чуть выше пояса. Две металлические трубы, идущие параллельно, и несколько поперечных столбиков, к которым они приварены. Длина – чуть больше двух метров, с двух сторон легко за него пробраться. Видимо, огородили только то место, откуда самый лучший вид на залив и острова. Чтобы безумные любители селфи не лазали. Можно подумать, этот заборчик может кого-то остановить.
Если Глеб отвлечет Майю, я смогу пробраться за спинами китайцев и подойти к ней сзади. Тихо, по краю, держась правой рукой за барьер. Барьер вкопан крепко, не вырвешь. Я опиралась на него, когда фотографировала. Это было у меня на уровне инстинкта – проверять все опоры над высотой, Глеб зря тогда переживал. Так что отодрать меня от него не смог бы даже Шварценеггер, не то что какая-то худосочная немощь. Если бы мне удалось в нее вцепиться левой, она могла бы прыгать вниз, дергаться – черта с два у нее что-нибудь получилось бы. А уж перекинуть ее через барьер и поддать потом от души – и вовсе плевое дело.
Конечно, надо было признать, что по сравнению с Никой Форенти – под такой идиотской фамилией мы с Кириллом значились когда-то на афишах – нынешняя Ника Королёва уже, как говорится, не торт. Но я не зря каждый день делала растяжку и силовые упражнения для рук, поддерживая свои и без того не самые рядовые возможности. Я никогда не говорила мужчинам, сколько раз могу подтянуться на турнике – это нанесло бы им неизлечимую психологическую травму. У акробатов, а у воздушных гимнастов особенно, мышцы не накачанные, а растянутые. Именно длинные, похожие на стальные тросы, - самые сильные, рабочие. А вовсе не короткие объемные, как у качков.
Глеб, думаю, десяток подтягиваний сделал бы, судя по его мускулатуре, гребле в анамнезе и регулярным тренировкам. Может, даже немного больше. Я когда-то перед репетициями делала десять подходов по пять раз. В прошлом году на даче – сорок раз подряд. Это двумя руками. И по восемь на каждой по отдельности. Без поддержки запястья. Ну а просто висеть на турнике на одной руке могла как минимум час – как обезьяна. Может, и больше, просто терпения не хватало проверить. А вообще-то я выглядела такой субтильной, хрупкой барышней-блондинкой, которую соплей перешибешь. Недокормленной Дюймовочкой. Иногда бывает полезно, когда тебя недооценивают.
Так что задача эта… нет, точно не бином Ньютона. Самым сложным было подобраться к этой дуре так, чтобы она не заметила, не дернулась и не свалилась.
- Глеб, послушай меня!
Он повернулся, глядя крайне удивленно. Видимо, мой тон поразил не меньше, чем недавно меня его собственный.
- Подойди к ней поближе. Только не к самому краю, пожалуйста. Разговаривай с ней, отвлекай. Погромче. Не знаю, ори, ругайся, что угодно. Но чтобы она смотрела на тебя и слушала тебя.
- Ника, что ты задумала?
Я посмотрела на Майю, которая балансировала на краю и причитала что-то бессвязное.
- Глеб, пожалуйста, делай, что я говорю. Я ее оттуда вытащу.
- Ты сдурела? – возмутился он. – Не смей! Слышишь?
- А ты мне запрети! – с вызовом предложила я.
Мы смотрели друг другу в глаза. Всего несколько секунд, но этого хватило для разговора без слов.
Неет, дорогой, ты не знаешь, с кем связался. Я тоже Козерог, и либо мы в одной упряжке, либо ты меня не переупрямишь, скорее, сдохнем оба. Помнишь, ты говорил, что в чем-то я, возможно, сильнее тебя? Так вот, ты не ошибся. Если у нас с тобой маленькая стая из двух особей, то ты в ней альфа, а я бета. Знаешь, что это такое? Бета не слабее, просто ему нафиг упало быть альфой. Я с радостью подчинюсь и дам тебе возможность руководить там, где ты компетентнее. Или там, где мне просто не хочется. Но там, где я реально сильнее, - извини-подвинься. Делай. Что. Я. Тебе. Говорю. Понял?!
