— А что насчет Элайаса?
— До него пока не дошли. Я звоню, чтобы сказать, что вы можете начинать.
— Понял. Передам.
— Кого-нибудь уже видели?
— Пока нет. Похоже, муж еще не выходил из дома.
— А Рихтер? Он тоже в этом участвовал. Она дает показания и на него.
— Мы не знаем точно. Если дома, то тоже не высовывался. Найдем.
— Удачной охоты.
Закончив разговор, Босх повернулся и посмотрел в сторону гостиной. Кейт Кинкейд сидела спиной к нему, не шевелясь и глядя, похоже, в одну точку.
— Я закончил, — сказал Босх, возвратившись в комнату. — Может быть, вам что-нибудь нужно? Стакан воды?
— Нет, спасибо. Мне ничего не нужно.
Он снова включил магнитофон и повторил то же, что говорил в начале разговора, скорректировав только время.
— Вам были зачитаны ваши права, миссис Кинкейд, не так ли?
— Да.
— Хотите продолжить?
— Да.
— Ранее вы упомянули, что решили помочь Говарду Элайасу. Почему?
— Он защищал интересы Майкла Харриса. Я хотела, чтобы с Харриса были сняты все обвинения. Я хотела, чтобы моего мужа и его друзей изобличили в зале суда. Власти, возможно, не допустили бы этого. Но я знала, что Говард Элайас не является частью истеблишмента. Его невозможно контролировать с помощью денег, на него нельзя давить. Он добивается единственно торжества истины.
— Вы когда-нибудь разговаривали непосредственно с мистером Элайасом?
— Нет. Мне казалось, что муж следит за мной. После того как я подслушала их разговор и поняла, что это он, притворяться было уже невозможно. Он стал мне отвратителен. Думаю, он сделал для себя определенные выводы и, наверное, поручил Рихтеру присматривать за мной. Рихтеру или тем, кто работает на него.
— Поэтому вы начали посылать Элайасу записки.
— Да, анонимно. Наверное, я хотела, чтобы он изобличил их, но не трогал меня. Да, это было эгоистично. Я была плохой матерью. Мне казалось, что публичного наказания заслуживают мужчины, но женщин можно не выставлять на всеобщее обозрение.
Ее глаза наполнились болью. Босх ждал слез, но Кейт Кинкейд сдержалась.
— Осталось еще несколько вопросов. Как вы узнали веб-адрес и то, как попасть на секретный сайт?
— Вы имеете в виду сайт Шарлотты? Мой муж, детектив Босх, человек не очень сообразительный. Он богат, а деньги многим заменяют интеллект. О том, как попасть на сайт Шарлотты, я узнала из записной книжки, которую он держит в письменном столе. Пользоваться компьютером умею. В общем, я сделала все по инструкции и... увидела Стейси.
И снова Босх обманулся в своих ожиданиях — слез не было. Странно. Непонятно. Кейт Кинкейд продолжала говорить, но делала это так монотонно, словно повторяла заученную наизусть историю. Что бы ни происходило в душе, какой бы глубокой ни была рана, на поверхности царила тишь.
— Как вы полагаете, на тех фотографиях со Стейси был ваш муж?
— Нет. Я знаю, кто этот человек.
— Почему вы так в этом уверены?
— У мужа есть родимое пятно. На спине. Я уже говорила, что он не очень умен, но все же не настолько, чтобы попасть на веб-сайт.
Ее слова заставили Босха задуматься. Сомнений в правдивости рассказанной Кейт Кинкейд истории у него не было, но для того, чтобы выдвинуть обвинение против Сэма Кинкейда, требовались серьезные обоснования. Он понимал, что не может пойти к окружному прокурору, не имея на руках веских улик. Сейчас в его распоряжении лишь слова жены, обвиняющей мужа. Если на фотографиях со Стейси запечатлен не ее отчим, значит, никаких подкрепляющих ее версию доказательств у него нет. Оставалась надежда на обыск. Босх знал — операция начнется с минуты на минуту.
— Ваша последняя записка Говарду Элайасу... Вы предупредили его. Написали, что ваш муж знает. Что вы имели в виду? Ваш муж узнал, что Элайас проник в тайну секретного веб-сайта?
— Да, тогда я думала, что знает.
— Почему?
— Я видела, как он себя ведет: нервничает, подозревает меня. Спрашивал, пользовалась ли я его компьютером. Я решила, что они что-то узнали, узнали, что там побывал чужой. Да, я предупредила его, но сейчас уже не уверена, что все было именно так.
— Почему? Ведь Элайаса убили.
— Сомневаюсь, что мой муж имеет к этому какое-то отношение. Он бы сказал мне.
— Что? — удивленный ее логикой, спросил Босх.
— Он бы сказал мне. Если рассказал о Стейси, то зачем бы стал утаивать что-то еще? Кроме того, вы ведь тоже знаете о сайте. Если бы они заподозрили, что Элайас проник туда, то наверняка закрыли бы его или по крайней мере спрятали получше, разве нет?
— Нет, если они приняли более радикальные меры.
Кейт Кинкейд покачала головой. Очевидно, они с Босхом видели ситуацию с разных точек зрения.
— И все же я полагаю, что он сказал бы мне.
Ее позиция оставалась непонятной Босху.
— Минутку. В самом начале вы упомянули о разговоре с мужем. Сейчас вы имеете в виду тот же самый разговор?
На поясе сработал пейджер. Не сводя глаз с Кейт Кинкейд, Босх опустил руку. Пейджер умолк.
— Да.
— Хм... Когда состоялся этот разговор?
— Вчера вечером.
— Вчера вечером?
Это был удар. Босх в изумлении смотрел на неподвижно сидящую перед ним женщину. У него сложилось впечатление, что разговор имел место несколько недель, если не месяцев назад.
— Да. После того, как вы ушли. По вашим вопросам я поняла, что вам, вероятно, стало известно о моих письмах Говарду Элайасу. Я поняла, что вы либо уже нашли, либо вот-вот найдете сайт Шарлотты. Вопрос был лишь во времени.
Босх бросил взгляд на пейджер. Звонил Линделл. После номера сотового шел код срочности — 911. Он посмотрел на Кейт Кинкейд.
— Я все-таки набралась смелости. Хоть и с опозданием на месяцы и даже годы. Я спросила его. И он рассказал. Он смеялся надо мной. Спрашивал, какое мне дело до того, как все было, если Стейси уже нет в живых.
В кейсе зазвонил сотовый. Кейт Кинкейд медленно поднялась.
— Не буду вам мешать.
Пока Босх возился с замком, пока открывал кейс, она, захватив с собой сумочку, пересекла гостиную, прошла по коридору и повернула к комнате своей мертвой дочери. Босх наконец достал телефон. Звонил Линделл.
— Я в доме, — напряженно, едва сдерживая возбуждение, произнес фэбээровец. — Кинкейд и Рихтер здесь. Картина не очень приятная.
— Говори.
