Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
* * *
В те годы открытия следовали одно за другим. Джованни был словно коробка конфет ассорти: пока все не съешь – не поймешь, какая вкуснее.
На какой-то период кормление Джо превратилось в эпопею. Он упорно выплевывал кашу, которую ему давали с ложечки. И никто не понимал, в чем дело. Мы все были в этой каше и потому приучились надевать перед кормлением фартук. Не то чтобы жалко было одежду, – никаких таких особых нарядов у нас не водилось, – а просто ради приличия. А то окружающие, не упуская ни одной возможности, спешили нам сообщить, где у нас прилипла каша.
Самое загадочное во всем этом было то, что каждый раз лишь одному из нас удавалось накормить его, но кому именно – заранее сказать было нельзя. Случайное везение, думали мы. Но потом поняли: нет, везение не случайно, и Джо сам решает, чья теперь очередь. В папин день он плевался до тех пор, пока рядом не усаживался папа. В день Кьяры запихать в него еду могла только она. И так далее, все мы по порядку.
Мы узнали, что, если хочешь уложить Джованни спать, нужно отдать ему на растерзание свои пальцы: он будет почесывать их, пока вокруг ногтей не соберутся катышки из кожи, с которыми можно поиграть. Что он может поранить себя, причем довольно сильно. Но даже если у него, к примеру, сломана рука, то достаточно поцеловать его – и проблема будет решена. Ходить он выучился очень поздно, но это было не страшно, потому что он профессионально бегал на четвереньках. Немного странно, правда, – с высоко задранной попой, вроде Маугли, – зато передвигался чуть ли не быстрее, чем сейчас на двух ногах. А когда он не бегал на четвереньках, то ползал, извиваясь, точно червяк, и тоже с завидной скоростью.
Бывая в церкви, мы обычно оставляли его где-нибудь в первых рядах, а сами садились сзади, и к концу службы Джованни – попа кверху, самого еле видно за огромным подгузником – добирался до нас, и мы брали его на руки. Такая вот прогулка.
Вообще в церкви он всегда приходил в сильное возбуждение, словно это был луна-парк. Кроме одного-единственного случая, на похоронах дедушки Альфредо, когда Джо за все время не проронил ни слова и не пошевелился. Ему было два с половиной, и мы еще ни разу не видели, чтобы он так долго оставался сосредоточенным и молчаливым. Дедушка Альфредо души в нем не чаял. Педантично и упорно, восседая в кресле, громким и отчетливым голосом читал ему сказки, не сомневаясь, что какие-то вещи Джо способен понять. Уже лежа в больнице, он просил медиков сделать все возможное, чтобы продлить ему жизнь: хотел провести с внуком больше времени.
Джо на протяжении всей церемонии сохранял абсолютное спокойствие.
Молчал.
Слушал.
Словно ему рассказывали сказку.
Все супергерои умеют прыгать
Минуло три года. Я пошел в четвертый класс. Джо наконец-то отдали в детский сад, но не в тот, где работал папа. Два представителя рода Маццариол в одном месте – это уже чересчур.
В первый день мы провожали его всей семьей. Припарковались у входа, вышли из машины. Дорога и тротуар кишели детьми, которые орали, носились, падали или бросались обнимать родителей, а те беседовали между собой и с воспитателями.
У нас все было по-другому.
Торжественная тишина. Словно мы следили за ныряльщиком, готовым прыгнуть с высоченной скалы.
Папа взял Джо на руки и пошел к воротам. Потом обернулся. У Джо было такое выражение, забыть которое невозможно: взгляд человека мудрого, все испытавшего; было ясно, что детский сад для него – пустяки и что он на своем веку уже миллион таких видел. На руках у папы Джо переступал порог первого в своей жизни общественно-воспитательного учреждения. Он взрослел, и процесс этот проходил прямо на наших глазах, как если бы мы наблюдали, как восходит солнце или распускается полевой цветок. Я, честно говоря, растрогался, когда Джо с гордо выпяченной грудью, одетый в желто-красно-зелено-голубое (мы решили, что на нем должен присутствовать любимый цвет каждого члена семьи, и тогда он весь день будет ощущать наше незримое присутствие) исчез за входной дверью. Без подгузника, поскольку с недавних пор он перестал писаться. Но все с теми же китайскими глазами и плоским затылком. И в ортопедических ботинках (зачем они нужны, я понять не мог, ведь ходить Джо еще не научился).
Впервые ему предстояло провести без нас целый день.
Из дома он взял с собой одну только лягушку Лягушку.
Тут вот какая история. Лично у меня уже давно был воображаемый друг по имени Боб – маленький, как Мальчик-с-пальчик, – который мог проникать за закрытые двери, подслушивать и подстраивать пакости моим врагам (в особенности – Антонио). Я рассказывал Джованни об этом своем друге. Говорил, что тот ходит за мной повсюду, и в школу тоже, и даже предлагал брату на время его одолжить. Только Джо не интересовали воображаемые друзья. Ему важнее всего было что-то потрогать. И на роль воображаемого (на деле – реального) друга он выбрал лягушку по имени Лягушка и решил, что будет каждый день брать ее с собой на занятия. Если вам вдруг интересно – ведь с тех пор прошло уже много лет и сейчас Джо в средней школе, – то да, он так и ходит на занятия с Лягушкой. А может, это она с ним ходит: мы не знаем точно, как развиваются их отношения.
Помню, как-то мама, вернувшись домой, сказала, что, по словам воспитательницы, Джо «выбил» для Лягушки стул и парту. И что когда он просит разрешения выйти в туалет, то берет ее с собой. А иногда бывает так, что в туалет нужно только Лягушке, и в этом случае Джо выступает в роли переводчика, поскольку Лягушка на нашем языке не говорит. Самое поразительное здесь то, что тогда и сам Джо на нашем языке еще не говорил – его словарный запас пока ограничивался универсальным «будугага», пригодным на все случаи жизни, но что именно означало это выражение, оставалось только догадываться.
Еще им пришлось разрешить Джо отправляться в столовую на полчаса раньше, давая ему возможность самостоятельно миновать весь коридор. Он упорно желал ходить на своих двоих, как другие дети, а не сидеть на руках у воспитательницы, а поскольку передвигался он пока только ползком и на четвереньках, ему и предоставили лишнее время.
А потом произошло вот что. Воспитательница, провожавшая моего брата до столовой, – Валентина, – открыла дверь и на пару секунд задержалась, заканчивая обращенную к коллеге фразу. Прошло и правда не больше двух-трех секунд, но, когда она повернулась, Джо исчез. Уму непостижимо. Не то что он улизнул, – как раз это случалось постоянно, только обычно его находили не дальше чем в двух метрах (ползком или на четвереньках), а тут – он исчез с концами. Испарился. Как он умудрился не оставить следов, никто не понимал; обычно улик было выше крыши – лужицы слюны, разводы на стекле (он лизал его языком), валяющийся ботинок, плачущий ребенок, которого Джо, ухватившись, нечаянно уронил, разбросанные игрушки, опрокинутые шкафчики… Однако на этот раз – ничего. Абсолютный, полный ноль. Зеро. Ни намека. Во всем коридоре – ни одной, даже крохотной, сопли.
Как вы понимаете, весь сад встал на уши. Занятия приостановили, созвали на подмогу весь персонал и организовали поиски.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
