Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
– В прямом, – пояснила дачная соседка. – Я пятнадцать лет в торгпредстве работала, во Франции, в Португалии, в Германии. Удавка – какие скучные! Лучше бы пили! Разве что сербы. Они сами так говорят: на небе Бог, на земле Россия! Понимают нас, короче говоря.
Дачники напрямую двинулись к дому Калугина.
Сбросив с себя промокшую и дурно пахнущую верхнюю одежду, Павел и Елизавета прошли в гостиную. Калугин усадил гостью на диван, а сам отправился в спальню, откуда вскоре вынес черный махровый халат и свежее полотенце.
– Ванная там, – показал он на одну из дверей.
– Спасибо, – поблагодарила Бородина и спешно скрылась за указанной дверью.
Пока женщина принимала душ, Калугин на кухне вскипятил в электрическом чайнике с веселенькой голубой подсветкой воду и заварил чай.
У него за спиной хлопнула дверь ванной, и в отражении оконного стекла Павел увидел Елизавету. Женщина укуталась в любезно предоставленный им банный халат, который очевидно был ей велик. Он скатывался с плеч, и, запахиваясь поплотней, гостья невольно на мгновенье приоткрыла полы, отчего в стекле отразилась ее обнаженная грудь.
Калугин спешно отвел глаза, но успел заметить, что Елизавета поймала его взгляд. Пытаясь скрыть охватившее его смущение, мужчина притворно закашлялся.
– Я тут чай заварил, – сообщил он, расставляя чашки на подносе. – Вы пока согревайтесь, а я на машине к воротам слетаю. Посмотрю – вдруг электричество уже дали?!
– Хорошо, – с готовностью поддержала эту идею Бородина. – У вас тут фен есть. Вы не будете против, если я им свою одежду попробую подсушить?
– Конечно! О чем разговор! – выставляя на стол поднос и старательно отводя глаза, согласился Калугин.
Когда он покинул дом, а звук автомобильного двигателя растаял в сумеречной глуши двора, Елизавета подошла к большому зеркалу у стены и, выпрямившись в струнку, внимательно разглядела свое отражение.
По ту сторону зеркального стекла стояла другая Елизавета. Так и не смирившаяся перед жизнью, не принявшая ее как само собой разумеющееся бытовое происшествие, а наоборот: точно знавшая, что жизнь – это поток чудес, никогда не повторяющихся открытий, поток, не имеющий конечной цели, а вечно случающийся с самого начала ее существования. Всегда все было. И была она, стоящая по ту сторону зеркального стекла.
– Вы будете смеяться! – хмуро заявил Павел, через двадцать минут пешком вернувшись в дом.
– Что случилось? – встревожилась Елизавета, успевшая к тому времени переодеться в свою высушенную феном одежду.
– У вас трос есть? – вопросом на вопрос ответил Калугин, но все-таки добавил: – Тем более что ворота мы сможем открыть только в полночь.
– Необычный вы человек, Паша, – усаживаясь за руль, сказала Елизавета после успешного спасения калугинского автомобиля из канавы. Это оказалось почти героическим и довольно-таки утомительным делом.
– Что вы! – пытался ее разубедить тот. – Стечение дурацких обстоятельств. А так – скукотища, а не человек.
– Не знаю, не знаю, – с улыбкой усомнилась женщина. – За все время нашего знакомства я минуты не скучала. До завтрашнего вечера! Если, конечно, не уедете. Заходите! Я детей своих с мужем на день привезу. Познакомлю.
– С удовольствием! – согласился Калугин и уже своим электронным ключом открыл ворота.
Уснуть Павел так и не смог. Проворочался с боку на бок до самого рассвета, наконец поднялся с кровати, принял душ и поехал в город.
Пока мимо проносились унылые осенние пригородные пейзажи, его одолевали столь же унылые осенние мысли.
Большую часть жизни Калугин-младший уже прожил. Смерть его страшила, хотя он понимал, что в самый важный момент испугаться вряд ли успеет. Многое из того, чем нравилось ему заниматься раньше, сегодня было уже в тягость, для «галочки», по инерции, как некий вид фитнеса. Наверное, честным было бы сказать себе, что в последние три года ему больше всего нравилось спать. Только появление Лизы в определенном смысле разбудило его. Жить опять стало интересно.
Пройдя по бульвару, Калугин завернул в магазин элитных вин на перекрестке у станции метро. Долго бродил мимо рядов винных бутылок, вдумчиво разглядывая их, пока не подошел сомелье.
– Могу ли я быть вам чем-нибудь полезен?! – обратился к гостю импозантный профессионал в сфере горячительных напитков.
Калугин на мгновение задумался о том, так ли уж необходимо глубоко погружаться в это марево, но все-таки, поразмыслив, согласился:
– Можете. Мне нужен душный, старый букет.
– Красное? – мгновенно понял его сомелье.
– Только красное! Как кровь. Может быть, порто? – предложил свой вариант Павел.
– Есть два вида. Больше мудрости или больше страсти? – хитро спросил продавец.
– В равных пропорциях. И то и то, как я чувствую, потребуется, – ответил клиент.
– Я бы предложил вот это, – сомелье снял с полки пыльную пузатую бутылку. – Говорят, от него был без ума Бетховен. «К Луизе» под него писал. Потом оглох и перешел на херес.
…Елизавета вошла к себе именно в тот момент, когда вся ее семья во главе со свекровью собралась покидать квартиру.
– Вы куда? – растерялась Бородина.
– Мама пригласила нас к своей подруге Марии Ивановне погостить, – радостно сообщил ей супруг. – На целых два дня!
– А с чего бы вдруг все в гости собрались? – не поняла Лиза. – У детей школа, у тебя институт.
– Ты забыла! – напомнил ей муж. – Мы же эту поездку с мая планировали.
– Без меня? – удивленно спросила Елизавета.
– Так у тебя же годовой отчет! – спалился Николай. – Ты же все равно до четверга должна была на даче сидеть! Мы же, вроде, всё обговорили?
– У Маши, – вмешалась свекровь, – верней, у Машиного мужа катер есть. Пусть детки завтра покатаются. Машенька ждет, уже утку запекла.
– Ну ладно, – вздохнула Лиза и принялась стаскивать пальто. – Надо было напомнить. Теперь, получается, и ехать на дачу незачем, если вы все уезжаете. Как же я могла забыть?
…Павел припарковал автомобиль неподалеку от аптеки и вошел внутрь. Не торопясь прошелся вдоль длинных стеллажей, заставленных разноцветными коробками с кремами и БАДами. Наконец остановился у витрины рядом с кассой и задумчиво принялся разглядывать выложенные на витрину упаковки с лекарствами.
– Берите немецкие, – деликатно, вполголоса, посоветовала ему почтенная аптекарша.
– Что немецкие? – озадачился Калугин.
– Презервативы, – мягко уточнила дама.
– Почему я у вас ассоциировался с презервативами? – недовольно осведомился Павел.
– Обычно когда долго стоят, стесняются презервативы попросить, – невозмутимо объяснила аптекарша.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
