Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Но когда Кассиан коснулся поверхности оникса и ощутил прилив древней силы, когда через мгновение она перенесла его в лагерь Девлона… Ощущение, стоившее всех тягот и опасностей.
Кассиан склонил голову, приветствуя Рамиель и черный монолит на вершине, а затем, поймав другой поток быстрого ветра, полетел к югу.
Он летел около часа. На горизонте появилась еще одна знакомая вершина. Но – знакомая одному Кассиану. Сегодня ему отчаянно требовалось увидеть и почувствовать это место.
Когда-то здесь стоял большой лагерь, не уступавший лагерю Девлона. Когда-то здесь кипела жизнь… пока в одиноком шатре на окраине лагеря не родился Кассиан. Вся вина его юной матери заключалась в том, что она родила сына вне брака, чем навлекла позор на лагерь. Через несколько дней, не дав оправиться после родов, ее с ребенком вышвырнули из шатра. А через несколько лет у нее забрали ребенка, увезя его в лагерь Девлона.
Кассиан приземлился на ровной площадке. Снеговой покров был здесь глубже, чем в Гавани ветров. Не верилось, что когда-то тут стояло селение. Время уничтожило все следы. А еще раньше лагерь уничтожил Кассиан, оставив после вторжения лишь развалины и пепел.
Когда он расправился со всеми, кто был повинен в издевательствах над матерью, лагерь опустел. Никто не захотел оставаться там, где кровь заливала развалины, учебные площадки и поля. Где валялись изуродованные тела тех, кого настигло запоздалое возмездие. Кто подался в другие лагеря, кто ушел неведомо куда. Вернувшихся не было.
И несколько веков спустя Кассиан не жалел о содеянном.
Он стоял по колено в снегу, слушал вой ветра. Возможно, лагерь, где он родился, существовал бы и сейчас… Но Кассиан ничуть не раскаивался.
Вся ужасающе короткая жизнь его матери сплошь была наполнена страданиями. С рождением сына страдания только усугубились; особенно после того, как у нее забрали Кассиана.
Когда он достаточно вырос и окреп, первым его желанием было вернуться и позаботиться о матери. Он опоздал.
Кассиану объявили, что мать умерла. Он требовал показать место ее погребения, но получил отказ. Скорее всего, у матери отняли даже право на погребение, выбросив тело в ледяное ущелье.
Он так и не узнал правду. Те, кто чуть ли не с детства измывались над его матерью, лишая ее хотя бы намека на счастье… Даже в последние мгновения своей поганой жизни они не говорили Кассиану, где похоронена его мать. Он склонялся над ними, а они плевали в лицо и со смаком рассказывали все подробности их мерзостного отношения к этой женщине.
Кассиану хотелось похоронить мать в Веларисе. Там, где свет, тепло и доброта. Далеко от здешних гор.
Он обвел глазами заснеженный перевал. Детские воспоминания об этом месте были слишком туманными: грязь, холод, крошечный очаг. Но он помнил нежный, мелодичный голос и такие же нежные худенькие руки.
Это все, что у него осталось в памяти о матери.
Кассиан запустил пальцы в волосы. Ветер спутал их до невозможности.
Он знал, зачем прилетел сюда сегодня, зачем постоянно навещал это место. Как бы Амрена ни дразнила его иллирианским мужланом, Кассиан знал, что́ у него на уме и на сердце.
Девлон был справедливее большинства военачальников. Но и он не сочувствовал женщинам, у которых по тем или иным причинам не сложилась жизнь.
А чтобы жизнь складывалась у всех иллирианских женщин, они не должны быть приложением к мужчинам. Нужно учить их сражаться, стоять за себя и смотреть дальше кухонных очагов… И обучение девчонок в Гавани ветров – дань памяти его матери, похороненной на ближайшем склоне или вообще брошенной гнить. Чтобы никто из женщин не повторял ее участи. Чтобы иллирианцы, которых при всех недостатках он по-прежнему любил, в дальнейшем стали лучше, нежели сейчас. А задатки к тому были.
Безымянная, затерянная могила на горном перевале служила Кассиану напоминанием.
Он долго стоял, слушая ветер. Затем повернулся к западу, словно отсюда можно было увидеть Веларис.
Риз хотел, чтобы День зимнего солнцестояния Кассиан отпраздновал дома, со всеми, и он подчинится. Даже если Неста… Неста.
Ее имя отзывалось чем-то холодным и пустым. Сейчас не время и не место думать о ней.
Кассиан редко позволял себе думать о Несте. Обычно это плохо кончалось для его напарника по учебному поединку.
Он расправил крылья, в последний раз оглядев лагерь, который когда-то сровнял с землей. Еще одно напоминание: вот на что он способен, если его всерьез разозлить.
Пусть от Девлона и остальных твердолобых ему хочется орать во весь голос и крушить все подряд, нужно проявлять сдержанность. Он и Аз – самые могущественные иллирианцы за долгую и кровавую историю этого народа. Только у них было по семь сифонов, что позволяло управлять необузданной разрушительной силой, которой они обладали. Дар и тяжкая ноша. Об этом Кассиан помнил всегда.
Три дня. Он проведет в лагере еще три дня, а затем полетит в Веларис.
Из этих трех дней он выжмет все, что возможно.
Глава 4
Фейра
Эта часть Велариса называлась Радуга. В Радугу я влюбилась с первого взгляда. Неудивительно, что накануне Дня зимнего солнцестояния здесь было оживленнее, чем во многих частях города.
Фэйцы и фэйри нескончаемым потоком вливались в двери магазинов, лавочек и картинных галерей, чтобы через какое-то время вновь оказаться на улице и направиться дальше. Владельцы заведений, балансируя на приставных лестницах, развешивали между фонарными столбами гирлянды из сосновых веток и остролиста. Кто-то, только открыв магазин, очищал ступени крыльца от снежной пелены. Иные – видимо, художники – вообще никуда не спешили. Они стояли, поворачиваясь на месте и устремив взор к серым небесам. Естественно, их волосы и одежда быстро покрывались снежной пылью.
На одного такого мечтателя я чуть не налетела. Этот фэйри расположился посередине улицы. Его кожа напоминала кусок оникса, а в глазах сверкали звезды. Я направлялась в небольшую уютную галерею, в витрине которой выставили картины и керамику. Прекрасное место для покупки праздничных подарков. На синей, недавно выкрашенной двери висела гирлянда из сосновых веток и шишек. Посередине к ней крепились медные колокольчики.
Дверь была новой. Витрина – тоже.
Несколько месяцев назад прежнюю дверь разбили в щепки и залили кровью, а витрина искрилась окровавленными осколками.
Я едва удержалась, чтобы не взглянуть на заснеженные каменные плиты улицы, которая круто обрывалась к змеящейся Сидре. Набережная была полна художников, ценителей искусства и просто гуляющих. В день атаки на Веларис я стояла там и силой магии призывала волков, торопя их выпрыгнуть из сонных речных вод. А по улице навстречу реке текла кровь. Вместо смеха и песен – предсмертные крики и мольбы о помощи.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
