Правильнее сказать так: лучшим из возможного. «Нужно быть реалистом», – часто повторял папа, когда разговор заходил о жизни.
«Борас был бы чудесным вариантом, – в ответ на проявленный интерес вздохнул он – вопрос о мальчиках не прошел мимо его сознания, и явно были сделаны некие выводы, – но это не наш уровень. Нужно быть реалистом. – Он постучал пальцами по лавке. – Лек тебе тоже не пара – ни гроша за душой, только долги и скорые проблемы. Если к его проблемам добавить наши…» Он даже не договорил, только обреченно махнул рукой.
Папа хорошо знал семью Лека. Леон тоже служил постовым, его жена не так давно умерла, а до этого он потерял дочь – сестру-близнеца Лека, то ли заболевшую, то ли родившуюся с каким-то дефектом. С тех пор в семье исчезла надежда на будущее, отец и сын жили исключительно настоящим.
Итого: богач и бедняк, толстый и тонкий, живчик и размазня. Что могли прятать два таких непохожих мальчишки? Непонятно даже, что свело и держало их вместе. Какие тайны у них?
Они кого-то убили! В тайнике – труп!
Вряд ли. Тело проще скинуть в отхожий овраг, там и запах соответствующий, и никто не сунется посмотреть, что гниет внизу.
Или мальчишки тайно снабжают кого-то. Беглого, например. Или пришлого. В первом случае это грозило им неприятностями, о пределе которых страшно подумать, во втором приравнивалось к измене и привело бы к показательной казни обеих семей – настолько кроваво и жестоко, чтоб от одной мысли о чем-то похожем желудок выворачивало, а сердце сжималось в комочек и останавливалось.
Наиболее здравой казалась мысль, что Борас и Лек связались с контрабандистами и торгуют с ними. Это объяснило бы все. Правда, король боролся с контрабандой, и последних пойманных повесили на видном месте. Но это было давно. С тех пор о нелегальных торговцах не слышали. Теперь если хочешь покупать-продавать – иди как честный человек по Дороге, плати пошлины, и тебе будут рады.
Представляется всегда самое интересное, а правда оказывается скучной. Нора улыбнулась. Скорее всего, если спрятанное будет еще на месте, она найдет там какие-то мальчишечьи тайны: игрушки или деревянное оружие, с которым более мелкие носятся по поселку, а старшим, как видно, лучше спрятать и играться, когда никто не видит. В общем, Нора едва дождалась и следующей ночью отыскала клад.
В закопанном свертке оказался странный набор вещей. Первым бросилось в глаза оружие – отнюдь не игрушечное. Лук с завернутой в пакет тетивой, пять стрел, десяток наконечников, красивый длинный кинжал и нож для продуктов. Еще в тайнике лежала одежда из плотной ткани, под ней нашлись деньги и какая-то книжка. Картинки в книге были неинтересны, ни одного рисунка с людьми или хотя бы с животными. Так Нора сама бы нарисовала.
Она еще раз оглядела сокровища мальчишек. Нашли или украли? Неважно. Что-то взять – даже деньги, как бы ни нуждалась в них семья – Нора не посмела, все сложила на место и скрыла камнями, чтобы не заметили. Поверх заметенных за собой следов она насыпала песка, змейкой по камням: его как бы нанесло ветром. Чтобы в следующий раз, если следов песка не будет, узнать, приходил ли кто-нибудь.
Никто не приходил. Нора продолжала гулять по ночам, забираясь все дальше и дальше: окружающий мир был бесконечен и разнообразен. Степь, выжженная земля, каменная пустыня, Город…
Чаще всего она начинала с каменных песков за отхожим оврагом – от глубокого разлома несло так, что гвардейцы и дозорные близко не подходили. Они предпочитали издалека наблюдать за уходящей вдаль трещиной, поскольку внизу она была непроходима – за гниющими горами отходов сразу начиналось усеянное острыми зубьями дно. Спуститься (лучше сказать – скатиться) и с огромным трудом подняться позволяли несколько песчаных склонов, в остальном овраг был непроходим, а большей частью просто опасен. Другой столь же благоприятной возможности улизнуть и вернуться не существовало: в степи дозорные могли появиться неожиданно, а натоптанную тысячами ног Дорогу, уходившую в одну сторону к азарам и в другую к людоедам, Нора вообще старалась не пересекать: на ней постовые бдительно глядели во все стороны.
Осторожность приносила плоды: в очередной вылазке Нора вновь заметила человека прежде, чем он среагировал на звук движения во тьме. А он среагировал. Нора уже скрылась в расщелине, из которой можно сбежать в другую сторону от неизвестного, когда раздался его голос:
– Кто здесь? Я свой! Прох, фермер! У меня коза потерлась!
Назвать Проха фермером можно было с большой натяжкой. Участок в степи, который его семья взяла в аренду у короля, позволял с трудом выживать, а фермерами звали тех, кто продавал излишки. Как правило, это были богатые люди.
Ответная тишина насторожила Проха.
– У меня ничего нет!
Думает, что это шатуны. Несмотря на то, что взять нечего, для шатуна из людоедов он, например, все равно подарок. Видимо, Прох подумал о том же.
– Уходите, и я никому не скажу, что здесь кто-то был!
Озабоченность, что сквозила в голосе, сменил откровенный страх. Нора понимала Проха. Один в ночи против неизвестного противника – ничего не может быть хуже. Враг наверняка вооружен. Даже если это не так, то готов на все, чтобы выжить. Оставлять свидетеля – все равно, что объявить о своем присутствии: сразу поднимется тревога, и сначала солдаты, а затем все племя ринется на поиски чужаков.
Громко топая, Нора удалилась по трещине в абсолютную темноту. Ближайшее время Прох не будет звать на помощь, он сам сейчас дрожит и не верит в чудо спасения. Но когда вернется в поселок, обо всем расскажет – так поступит любой, кого волнует судьба племени.
Начнется паника – особенно после того, что ни постовые, ни гвардейцы никого не найдут. А они будут искать со всем пылом. Такими вещами не шутят, и Проху поверят безоговорочно. Что произойдет дальше?
Дальше – из-за чрезвычайности ситуации король может разово отменить закон о неприступности жилья. Пока не найдут постороннего. Разумеется, его не найдут, и проверки продолжатся, они коснутся каждого и будут особенно методичны и придирчивы.
Что же она наделала…
В овраге что-то белело. Нора пригляделась. Быстро спустилась.
Та самая коза, которую искал Прох. Упала с обрыва на камни. Еще жива, но еле дергается и даже блеять не может.
У Проха, насколько слышала Нора, пятеро детей, а эта коза – единственное животное на ферме, последний источник существования. Мечты стать настоящим фермером разбились о реальность, к тому времени, когда дети подрастут и смогут помогать, он уже разорится. Если козу удастся спасти, это хоть какой-то шанс…
Надо ему сказать. И признаться, что в ночи была она – тогда хотя бы тревогу поднимать не будут.
Хорошо бы как-то сказать ему из темноты и сбежать. Но кто поверит голосу, который зовет куда-то напуганного человека? Придется назваться. А если не назваться, то ее все равно узнают по рюкзаку.
Что будет, когда о ночных похождениях станет известно? Ничего хорошего. Пойдут невообразимые слухи. Папа заколотит люк. Жизнь снова превратится в ад.
