– Я уже успела отметить эту особенность вашей личности.
– Как и вашей, – одними уголками губ улыбнулся мужчина, медленно подходящий к ней, – вы не стали спускаться к гостям, чтобы отдать должное законом гостеприимства, как то принято.
– Я неважно себя чувствую, – не моргнув глазом, соврала Эмилия, – и не хочу портить светскую беседу дурным настроением и самочувствием.
– Вероятно, мигрень? – невинно поинтересовался Максимилиан. Он подошел совсем близко и, нагнувшись, подобрал оброненную книгу, резко выпрямился, подавая её Эмилии.
– Мне кажется, немного неприличным обсуждать вопросы дурного самочувствия с человеком, не вхожим в круг близких знакомых, – Эмилия вернула книгу на положенное ей место и сейчас терпеливо ждала, пока мужчина соизволит отодвинуться в сторону, давая ей возможность спуститься. Но он всё так же неподвижно стоял, опершись о свою трость, пристально рассматривая лицо Эмилии, вгоняя её в краску.
– А мне кажется, что сейчас я нахожусь к вам ближе, чем кто-либо другой из ваших близких друзей, – намеренно сделав ударение на слове "близких" заявил Максимилиан.
– Вы придаёте слишком большое значение физической близости, – недовольно проронила она, осознав, насколько двусмысленно звучит её фраза только после того, как слова повисли в воздухе.
– Или вы недооцениваете её силу. Порой физическая близость способна связать крепче любых других уз, – он протянул ей руку ладонью вверх, предлагая опереться на неё, чтобы помочь ей спуститься. Эмилия всё же приняла предложенную помощь, поскольку стоять на лестнице было не так уж удобно. Сухая ладонь была немного шероховатой на ощупь и горячей, словно он был болен лихорадкой, или просто у неё руки замёрзли в прохладной свежести библиотеки, находившейся на теневой стороне дома?
– Похоже, впервые с момента, когда мы были представлены друг другу, выпала возможность поговорить вдали от любопытствующих ушей и завистливых глаз, – мужчина крепко удерживал руку девушки, не разжимая пальцев даже после того, как необходимость в поддержке уже отпала.
– Думаете, в этом есть острая необходимость? – немного потянула ладонь на себя, но вместо того, чтобы отпустить руку, мужчина отставил трость в сторону и накрыл тонкую кисть девушки второй рукой.
– Я еще не готов ответить на ваш вопрос, насколько остра эта необходимость, но в том, что она имеется я уверен.
– Вы всегда ведете себя подобным бестактным образом?
Максимилиан перевернул руку девушки ладонью вверх и принялся водить по мягкой ладони пальцем, постепенно поднимаясь выше к запястью, едва касаясь тонкой белой кожи, вызывая странный трепет от медленного скольжения подушечек пальцев. Эмилия невольно опустила глаза вниз, не в силах вынести пристальный тяжелый взгляд мужчины. Она даже не могла заставить себя подолгу смотреть на его лицо, а он не отказывал себе в этом удовольствии, рассматривая черты лица девушки.
– А вы всегда прикрываетесь благовидным предлогом, чтобы скрыть истинные намерения и настроение?
– Интересно, какие же? – иронично воздев бровь спросила она, взглянув всего на мгновение в глаза мужчине, который в это время беззастенчиво разглядывал её губы, словно прикасаясь к ним взором.
– Я могу привести не один пример. Как, например, на вчерашнем пикнике, где я впервые вас увидел. Любите прикидываться простушкой, делая вид, что не смыслите ни единого слова в разговорах о политике, в то время как в вашей очаровательной головке накапливается масса полезной информации. Или когда вы появляетесь в обществе своей приятельницы неказистой внешности, чтобы на её фоне выглядеть ещё более дивным цветком? Я могу продолжать, если захотите…
– Не слишком ли много выводов для второй мимолётной встречи? – отозвалась она, досадуя на его колкие и отчасти правдивые замечания. Или правды в его словах было гораздо больше, чем ей хотелось о том думать?
– За вами очень интересно наблюдать, Эмилия. Очаровательная непосредственность вкупе с дивной красотой и острым умом встречается не так уж часто, чтобы позволять себе упускать шанс…
– Вы забываетесь, – всё же нашла в себе силы придать своему лицу холодное выражение лица и выдернуть руку из его цепких проворных пальцев, добравшихся уже почти до самого локтя, – и не стоит пытаться меня скомпрометировать, находясь в непозволительной близости.
Она отошла на пару шагов назад, выжидающе глядя на мужчину, предполагая, что тот принесёт свои извинения. Возможно, так поступил бы практически каждый из её круга общения, но только не Максимилиан.
– Вы так боитесь быть скомпрометированной, поскольку считаете меня недостойным претендентом для подобного или просто потому, что лелеете желание добиться взаимности Лаэрта Солсбури?
Она застыла, как громом поражённая. Неужели её заинтересованность Лаэртом была так заметна? И всё же говорить подобное в лицо незамужней девушке было возмутительно, однако на этом он ещё не закончил:
– Или может быть вы просто кокетничаете сейчас со мной, разыгрывая дивное представление на моих глазах, желая большего, чем невинное касание вашей руки? Я почти поверил в вашу искренность…
Одним неуловимым движением он плавно двинулся в её сторону, даже хромота была не столь заметна. Он застыл от неё на расстоянии вытянутой руки и постепенно сокращал даже этот мизер свободного пространства, бросая тень на её тонкую фигуру.
– Вы чересчур самонадеянны для простого торговца вином, Максимилиан Ровере, – всё же ей удалось вонзить шпильку перед тем, как отойти назад на достаточное расстояние, не поворачиваясь к нему спиной. Отчего-то ей показалось, что подобной ошибки нельзя совершать ни в коем случае, иначе он кинется за ней хищной птицей. Лицо мужчины прорезали глубокие складки, пролегшие от губ, сжавшихся в узкую презрительную линию.
– А вы смотрите чересчур поверхностно, видя лишь то, что заметно на первый взгляд. Похоже, вы и на самом деле просто красивенькая пустышка, как отзывается о вас драгоценный Лаэрт.
Последнее слово осталось за ним. Уколол пренебрежительной фразой по её самолюбию, задев потаённые сладостные мечты, полные светлого восторга от мыслей о возможном союзе с Лаэртом Солсбури, и, усмехаясь, наблюдал за её реакцией. В голову не приходило ни одной путной мысли, чтобы ответить на его насмешку, и она, ограничившись лишь негодующим взором, торопливо покинула помещение библиотеки, скорым шагом направляясь в свои комнаты.
Глава 4. Ставки сделаны
Каков наглец! В голове пульсировала только одна мысль, не дающая ей покоя. Она не могла отвлечься ни на минуту, против воли представляя, как внизу, на первом этаже их дома передвигается Максимилиан, ходит, немного прихрамывая на одну ногу, постукивая тростью о пол, сидит на тех же креслах, что и она, пьёт и ест из той же посуды, и касается руками знакомых и любимых ей предметов, встревает в разговор в неположенном месте с издевательской усмешкой ни лице. О, выгнать бы его прочь! Но она сама обрекла себя на добровольное заключение в четырёх стенах просторной светлой спальни, вдруг сжавшейся вокруг неё так, что казалось, в ней совершенно нечем дышать.
