Ее глаза привыкли к темноте. Теперь она хорошо видела их всех. Но ни один из них еще не заметил ее.
Артия не могла вымолвить ни слова. Сердце медленно и тяжко колотилось в груди.
Они были одеты в пиратские костюмы, точь-в-точь как она их запомнила. Белые рубахи с обтрепанной вышивкой и рваными кружевами, разноцветные камзолы с золотыми кистями и галунами. Высокие черные сапоги, широкие пояса с ножами, патронташи крест-накрест, пистолеты за поясом. Кремневые ружья у стены, кортики на боку. Треуголки с перьями, драгоценные камни, серьги из монет, блестящие побрякушки…
— Этот пес больше соскучился по кофе, чем по тебе, Эбад. Гляди, всю миску вылакал. — Эйри обернулся, чтобы повторить заказ, и тут заметил у себя за спиной человеческую фигуру.
— Собака приехала аж из Роугемптона. Еще бы ей не хотелось пить, — произнесла Артия чистым, спокойным голосом, пытаясь унять разбушевавшееся сердце.
— Матерь божья!
— Разрази меня гром!
Пираты повскакивали со стульев, едва не выпрыгнув из собственных щегольских нарядов.
Шесть человек выстроились полукругом вокруг стола, глядя на Артию. По одному на каждый год, проведенный в Ангельской Академии.
Никто не проронил ни слова.
По таверне прокатилась залихватская песня:
Пей крепкий кофе в жару и в мороз —
И не обвалится Ландонский мост!
— Бом-брам-стеньга! — едва слышно прошептал Эбад. — Это же Молли Фейт!
— Угу, — подтвердил Соленый Уолтер, выпучив глаза. — Это ее призрак!
Артия молчала.
Зато заговорил Эйри:
— Какая же это Молли? Этого не может быть!
— Верно, — согласилась Артия. — Не может. Я Моллина дочь.
С окутанных дымом балок под потолком метнулось что-то пестрое, похожее на разлохматившуюся швабру, и уселось Артии на плечо. Артия не испугалась. Она знала, кто это. Повернув голову, девушка заглянула в жемчужно-серые глаза любимого Моллиного попугая, Планкветта.
— Восемь монет, — сказал попугай. — Попка хочет доллар.
— Молодчина, — сказала Артия. В глазах у нее защипало. Она моргнула. Вот и всё!
Но тут залаял Свин, и попугай, вспорхнув с Артииного плеча, спикировал на собаку, целясь клювом ей в голову.
Во все стороны полетели перья и шерсть. Кофейные кружки посыпались со стола и разбились вдребезги.
— Петушиный бой! — завопила одурманенная кофе толпа и ринулась к столу делать ставки. — Вот тот желтый петух, смотри-ка…
— А я на зеленого…
— Это всё вы, хулиганье неблагодарное… — владелец таверны явно не был в восторге от происходящего.
— А ну, не трожь нас, — пропел Соленый Уолтер, отплясывая вокруг стола среди разбитых кружек и дерущихся животных.
— Мы теперь Кофейная Команда, — пояснил Артии Соленый Питер.
— «Пиратский кофе», душечка, — подтвердил Дирк. Честно говоря, Артия ничего не понимала, впрочем, ничего не понимали о ней и бывшие Моллины пираты. Так что в этом они были квиты. Артия села, и ей тотчас же принесли кружку горячего кофе.
* * *
— После того, как это произошло, — сказал Эбад.
— То есть после того, как наш корабль затонул? — уточнила Артия.
— Можно и так сказать.
— Это был Моллин корабль, — сказал Уолтер и всхлипнул. Его брат поспешно отодвинул от него кружку дымящегося кофе, чтобы тот не стал соленым.
— Да, мы потеряли Молли, — продолжил Эбад, высморкавшись в огромный носовой платок. — Потеряли раз и навсегда!
— А после этого мы все сели в лужу. Не ты, Свин, тебя это не касается. Но мы, ее самая лихая команда, черт бы нас всех побрал, мы с головой уселись в самую грязную и вонючую лужу.
— Зато вы остались в живых, — напомнила Артия.
— Это верно. Чертовски верно.
— Как вы сумели выжить?
Они посмотрели на нее. В шоколадно-коричневом сумраке, в тусклом свете, падающем из грязного окна, они хорошо видели друг друга. Свин с Планкветтом прекратили драку, и разочарованные болельщики понуро разбрелись по своим местам.
— Чем мы только не занимались, — проворчал Дирк. — Даже вспоминать неохота!
Вускери смахнул кофейную пену с роскошных иссиня-черных усов.
— Мы держались вместе. Были как братья, те немногие, кому посчастливилось…
— Почему вы не нанялись на какой-нибудь другой корабль? — спросила Артия.
— Что?!
— Если вы остались в живых, когда «Незваный гость» затонул…
— Никто, — сказал Эбад, — не взял бы нас к себе.
— А Молли просто взяла бы и корабль захватила, — напомнила им Артия.
— Это верно. Молли умела всё! Она о нас заботилась, — зарыдал Эйри. — Лучше любой сестры. Она была нам матерью.
Они подняли за Молли тост. Свин тоже. Только Планкветт, нахохлившись, сидел поодаль и приглаживал растрепанные перья.
Артия спросила:
— Но что произошло с остальными кораблями Моллиного флота?
За столом повисла тишина. Пираты окинули Артию очень странными взглядами. Наконец Эбад выдавил:
— Какого флота, Артия?
— Ее флота, Эбад. У нее к тому времени было кораблей пятнадцать, не меньше, верно? Неужели никто из них не пришел на помощь? — Но Эбад лишь изумленно глядел на нее, будто она внезапно заговорила на другом языке. И Артия всё поняла: «Значит, весь остальной пиратский флот покинул „Незваного гостя“, свой флагман, бросил его на произвол судьбы. Вот почему им так тягостно говорить об этом».
Словно не в силах терпеть тягостного молчания, Эйри вскричал приторно-сладким голосом, подтверждая правоту ее предположения:
— Расскажи лучше о себе, дорогая Артия. Тебя ведь взял к себе твой отец, правда? После того, как мы… затонули.
Артия нахмурилась.
— Клянусь богом, — воскликнул Соленый Питер. — Глядите-ка, она вылитая мать…
— В ней больше от Молли, — подтвердил Эйри, — чем было в самой Молли.
— Отец был добр к тебе? — прогнусавил сквозь слезы Соленый Уолтер.
Артия со стуком поставила кружку на стол.
— Слушайте. Из-за отца я провела шесть лет в тюрьме.
— В тюрьме?!
— В школе для благородных девиц, слащавой, как сахар. Мой отец — чудовище!
— Гм-м. Да. Молли тоже так говорила.
— Я всё позабыла. Вас. Ее… Наша пушка, «Герцогиня», взорвалась — и взрывом у меня отшибло память. Но теперь…
