Прикованный к постели Ван Хуай, устав лежать в четырех стенах, за двадцать юаней нанял Лю Байтяо и Ван Дуна, чтобы те отнесли его на середину склона. Там покоилась ровная каменная глыба, вокруг которой выросла молодая поросль. Ван Хуай улегся на эту глыбу и с высоты стал взирать на свое рисовое поле. Он увидел, как Ван Чанчи и Лю Шуанцзюй, словно два кузнечика, перемещаются по золотисто-желтым волнам. Они приседали и выпрямлялись, то и дело смахивая пот, и каждое их движение болью отдавалось в груди Ван Хуая, нарушая ритм сердца. Он отупело смотрел вдаль.
— Время истекло, — объявил Лю Байтяо.
— Обычно утром тебя не добудишься, а сегодня вдруг стал таким точным, — ответил Ван Хуай.
— За лишнее время требуется заплатить.
Ван Хуай еле-еле отвел взгляд, и Лю Байтяо с Ван Дуном понесли его обратно.
Ван Чанчи попросил плотника сделать для Ван Хуая деревянную коляску. Когда коляска была готова, Ван Чанчи сначала испробовал ее на себе. Она показалась ему жесткой, тогда он застелил ее ветошью и усадил в нее отца. Наконец-то Ван Хуай, который до этого только лежал, смог принять сидячее положение. Ван Чанчи выкатил коляску в коридор и дал в руки Ван Хуаю бамбуковую жердь. Тот уперся ею в пол, и коляска переместилась вправо. Ван Хуай огляделся, оттолкнулся снова, и коляска переместилась влево. Ван Хуай подумал: «Ну, хорошо, только что же я буду делать, когда доберусь до порога?» Только он об этом подумал, как заметил, что на всех порожках уже пропилены специальные выемки. Толкая коляску, он через главную дверь выехал на улицу. Окинув взором высокие и низкие дома деревни, он наконец остановил свой взгляд на карнизе дома Второго дядюшки. Ван Чанчи понял, что Ван Хуай был бы не против с ним пообщаться, поэтому, когда выдавалась свободная минутка, он расчищал путь до дома Второго дядюшки. Для этого ему понадобилось расширить дорогу, чтобы по ней свободно проходила инвалидная коляска.
Дорога была уже готова, однако Ван Хуай не спешил с визитом ко Второму дядюшке. Но как-то вечером, пока Ван Чанчи и Лю Шуанцзюй с головой ушли в домашние дела, он под шумок выкатился за ворота и самостоятельно добрался до коровника Второго дядюшки. Едва его увидели бык и корова, как тотчас потянулись к нему и стали лизать его пальцы. Он хотел было их погладить, но они стояли слишком высоко. Словно поняв, чего он хочет, и бык, и корова опустились перед ним на колени. Он долго гладил их морды, так что его ладоням стало жарко. Когда на место подоспел Ван Чанчи, он как раз застал эту сцену. Ван Чанчи наблюдал за отцом издалека. Наконец Ван Хуай сказал ему:
— Чанчи, отвези меня обратно.
Ван Чанчи подошел к нему и, толкая инвалидную коляску, повез отца домой.
— Знаешь, чего мне хотелось все эти дни? — спросил Ван Хуай.
— Не знаю.
— Мне бы хотелось превратиться в булыжник и скатиться куда-нибудь в пропасть с этого склона.
— Это больно. Да и к чему? Всевышний уже послал тебе достаточно мучений и, может быть, ради твоего же блага.
— Меня одолевает тревога, я не хочу, чтобы ты повторил мою судьбу.
— Но ведь ты же повторил судьбу деда?
— Всему есть предел. Ты должен пойти на подготовительные курсы.
— Откуда у меня деньги?
— Начальник сказал, что ты можешь целый год посещать курсы бесплатно.
— А кто будет водить тебя в туалет? Кто будет обрабатывать землю?
— Это не твоя забота. Если ты поступишь в университет, я вмиг встану на ноги.
Коляска, шурша колесами, продвигалась вперед. Ван Чанчи молчал.
— С тех пор как ты появился на свет, я мечтаю о том, чтобы ты изменил свою судьбу. И это может вот-вот произойти — не смей сходить с этого пути!
— У меня нет таких больших способностей.
— Ты уже в четыре года узнавал иероглифы, в пять лет научился считать. Все говорят, что ты самородок.
— Если я уеду, мать здесь одна надорвется.
— Когда ребенку светит большое будущее, для родителей любые невзгоды награда.
— Но я вовсе не самородок, которым ты меня воображаешь.
— Ты просто ищешь отговорки. Ты не стоил того, чтобы я переломал себе кости!!
Сказав это, Ван Хуай упер в землю бамбуковую жердь, не давая коляске двигаться дальше. Прямо здесь дорога проходила мимо обрыва глубиной больше пятисот метров. Показав туда, Ван Хуай сказал:
— Раз ты не хочешь идти на курсы, мне незачем жить.
Ван Чанчи с силой толкнул коляску, чтобы двинуться дальше, но Ван Хуай намертво уперся в землю бамбуковой жердью, так, что та изогнулась дугой. Чем больше усилий прилагал Ван Чанчи, тем сильнее выгибалась жердь, рискуя вот-вот переломиться. Вдруг Ван Хуай ослабил хватку, и коляска устремилась вперед. Он одним рывком изменил ее направление, и она покатилась прямо к обрыву. Ван Чанчи ринулся следом, успев ухватить коляску у самой пропасти. Ван Хуай стал колотить сына по рукам, каждый его удар жердью попадал точно в цель, так что боль пронзала Ван Чанчи до самого сердца. Не в силах больше терпеть, Ван Чанчи, держа коляску, взмолился:
— Отец, перестань! Ладно, я тебе обещаю.
Ван Чанчи стал собирать вещи. Ли Шуанцзюй без конца напоминала ему, чтобы он не забыл документы, как в прошлый раз. Когда сборы закончились, Ван Чанчи достал тысячу юаней и передал родителям. Отсчитав пять сотен, Лю Шуанцзюй сказала:
— Это тебе на питание.
Ван Чанчи взял только одну.
— Ста юаней с расходами на транспорт и на еду тебе хватит только на месяц, — сказала Лю Шуанцзюй.
— Я что-нибудь придумаю, — ответил Ван Чанчи.
— Что тут можно придумать, если не воровать и не грабить?
С этими словами Лю Шуанцзюй стала совать деньги Ван Чанчи, но он их не взял.
Среди ночи Ван Чанчи проснулся от какого-то шороха. Через москитную сетку он увидел, как Лю Шуанцзюй запихивает деньги в его рюкзак. Он тут же закрыл глаза, притворившись спящим. На следующий день, закинув рюкзак на плечи, он отправился в путь. Ван Хуай и Лю Шуанцзюй провожали его, стоя на пороге. Лю Шуанцзюй бесконечно наказывала хорошенько смотреть за вещами, чтобы к нему не привязались воры. Ван Хуай в знак одобрения показал Ван Чанчи большой палец. Ван Чанчи бодро зашагал вперед. Ван Хуай и Лю Шуанцзюй вместе с собакой долго смотрели ему вслед, пока он не скрылся за выступом горы.
Утром третьего дня Лю Шуанцзюй решила пойти в поле собрать кукурузу. Для этого ей понадобилось переобуться в кеды. Едва она засунула правую ногу внутрь, как наткнулась на что-то твердое. Заглянув внутрь, она вытащила оттуда завернутый в целлофан сверток, а когда его развернула, обнаружила четыреста юаней. Лю Шуанцзюй так и ахнула. Она сказала Ван Хуаю, что Чанчи не взял с собой денег. Ван Хуай тяжело вздохнул:
— Будет очень жаль, если этот пацан не возьмется за учебу.
